13 августа, 2012

Полигон для «Беркута» (3)

Продолжение. Начало в № 2 за 2011 г.

Главный инженер полигона Трегуб требовал от офицеров-испытателей скорейшего овладения своими специальностями для перехода на самостоятельную работу. Дело в том, что система «Беркут» разрабатывалась без задания и без участия Министерства Вооруженных Сил.

Даже военные представительства на предприятиях – разработчиках и изготовителях средств системы подчинялись ТГУ. Полигон был первой военной организацией, которая соприкоснулась с системой. Поэтому он должен был объективно оценить не только тактико-технические, но и эксплуатационные характеристики системы.

С этой целью даже докладчиками по средствам системы и о ходе их испытаний посещавшим с ознакомительной целью 5-й объект высоким военным начальникам (Маршалу Советского Союза Л. Говорову, генерал-лейтенанту авиации Г. Байдукову и другим) Трегуб назначал с самого начала офицеров-испытателей.

И по мере приобретения опыта работы у испытателей технической и стартовой позиций стали появляться в специальном разделе бортового журнала замечания не только о производственных дефектах, но и конструктивные и эксплуатационные. Сотрудники ОКБ-301 и их смежники внимательно их рассматривали с целью возможности реализации. Так были внедрены предложения Д. Скубаренко и других.

Первый пуск ракеты 205, открывший ее летные испытания, произведен 25 июля 1951 года. Он, как и последующие три пуска, был вертикальным. Для обеспечения безопасности 5-го объекта ракеты на стартовом столе наклонялись на несколько градусов в сторону директрисы полигона. Людей с объекта увозили в степь, в сторону, противоположную наклону ракеты. Однако наклон ракеты ничего не давал. Первое же изделие упало недалеко от места эвакуации людей.

Установка ракеты В-300 на пусковой стол. Начальный момент подъема
Фотоархив «ВКО»

При падении ракеты с большой высоты ее пустые баки лопались на мелкие осколки, а весовой макет боевой части и двигатель уходили в землю, образуя глубокую воронку. После этого пуска людей с объекта не вывозили, а по громкоговорящей связи подавалась команда: «Всем рассредоточиться по объекту!». Команду эту никто не выполнял, потому что было непонятно, как это сделать. Наоборот, все собирались в кучу поближе к старту, чтобы наблюдать старт ракеты. Она медленно отрывалась от стола и с ревом, набирая скорость, устремлялась вверх.

Всего на первом этапе автономных испытаний ракеты с 25 июля по 16 декабря 1951 года было произведено 30 пусков ракет первых трех серий, из которых 26 – с программным управлением ракетой от бортового устройства.

Все наземные измерительные службы с первого пуска работали самостоятельно, без помощи промышленности. Кинотеодолитные измерения траектории ракет обеспечивали на первых четырех пусках офицеры Г. Легасов, В. Едемский, Г. Сидоренко, М. Бородулин, В. Невзоров. Далее стало ясно, что четырем инженерам на трех кинотеодолитах делать нечего. На них стали работать В. Едемский, В. Невзоров и еще три техника: Н. Нажа с двумя товарищами (Г. Легасов и М. Бородулин были переведены на техническую позицию, Г. Сидоренко – на снабженческую работу).

На наземной аппаратуре телеметрии с первого пуска работали офицеры Н. Чистяков, М. Тарасов, С. Таптыгин, Колотушкин. Первыми радиолокационными измерениями траектории ракет занимались офицеры В. Мельник, И. Пенчуков, А. Куренсков, П. Шибалов. Основную работу по обработке (а тогда она была только ручной) результатов измерений и их анализу выполняли сотрудники ОКБ-301 и КБ-1. В обработке активно участвовали офицеры полигона Б. Белоцерковский, Р. Валиев, М. Гриценко и Н. Малков. Позже к ним присоединились В. Делибаш, А. Евдокимов, А.Шаракшане. В фотолаборатории трудились К. Буров, Е. Чернявский и А. Хатин.

Бункер стартовой позиции
Фотоархив «ВКО»

С образованием отдела анализа в нем служили офицеры Б. Белоцерковский, Р. Валиев, В. Глуздовский, В. Калиниченко, А. Ковалев, Б. Николаев. Службой единого времени занимался Б. Леонтьев. Связью заведовал Терентьев.

После кинотеодолитной службы Г. Легасов сменил убывшего с полигона В. Трахунова на должности начальника технической позиции. При организации измерительного отдела его начальником стал Г. Легасов, а начальником технической позиции – М. Мымрин.

В конце лета 1951 года жители «Белого лебедя» и прибывшие к этому времени на полигон офицеры набили до отказа построенные на объекте сборно-щитовые домики, обставленные двухэтажными железными кроватями. В них (как и в «Белом лебеде») офицеры отдыхали в свободное от работы время: кто ночью, кто днем. Работа шла практически круглосуточно, почти без выходных дней. Домики имели автономное водяное отопление. Обеспечивал его работу и убирал помещения солдат, который жил в домике.

Из-за высокой плотности населения зимой в комнатах бывало довольно душно. В шутку для определения спертости воздуха в домике была введена внесистемная единица – «бздина», когда «один топор весом один килограмм висел на высоте один метр одну секунду». Более крупная единица, равная 10 бздинам, именовалась «зеньк» по фамилии солдата (Зеньков), жившего в домике, обслуживавшего его и создававшего соответствующую «плотность» ночью.

В это же время с подачи генерала Ниловского в Москву для службы в создаваемых под руководством ТГУ военных представительствах должны были убыть М. Бородулин, Ю. Кирко и Н. Перевезенцев. Соответствующий военный приказ прибыл на полигон. Когда об этом узнал Трегуб, он с помощью всесильного Ветошкина задержал исполнение приказа и инициировал выпуск другого приказа, которым отменялось откомандирование М. Бородулина и Ю. Кирко. В Москву убыл только Н. Перевезенцев. Позже убыл в Москву В. Мельник и начальником радиолокационной измерительной службы стал И. Пенчуков. Зимой убыл с полигона Алтухов в связи с гибелью жены.

Установка ракеты В-300 на пусковой стол. Конечный момент подъема
Фотоархив «ВКО»

Ближе к осени к ряду офицеров стали перебираться жены и дети. За исключением небольшого числа офицеров, получивших комнаты в жилых домах ГЦП, остальные снимали комнаты, мазанки или углы в селе Капустин Яр. Тогда это была пыльная деревня, без единого деревца, со старыми потемневшими деревянными домами и мазанками, окружавшими ее центр. В центре стояло несколько кирпичных домов нежилого назначения: «рогатая школа», магазины (в том числе винный – «Капярское метро»), клуб, переделанный из церкви, и почта. Имелся жалкий базарчик с палаткой, в которой продавалось «сухой кизлярский виноградний вино».

В городке был сухой закон, и поэтому алкогольная потребность гарнизона удовлетворялась в селе. После дождя в селе, особенно в центре, куда нас на грузовиках иногда привозили с 5-го объекта, образовывалась непролазная грязь.

К новому, 1952 году в жилом городке ГЦП для офицеров Спецуправления № 3 было построено первое жилье – около двух десятков сборно-щитовых домиков. В домик селили две-три семьи. Кроме трех жилых комнат, в нем были кухня с металлической плитой и котлом водяного отопления, веранда и чулан. Все остальное: сарай для угля, туалет, водопроводная колонка – на улице.

Домики были «сборно-щелевыми». Зимой для поддержания в комнатах сносной температуры котел должен был топиться круглосуточно. Но по сравнению с селом это уже был прогресс, как мы говорили – переход из «дикости в варварство».

В бытовом плане жизнь семей, особенно в селе, в чужих домах была нелегка. Офицеры с 5-го объекта приезжали редко, особенно зимой, когда дорогу заносило снегом и на поездку домой уходило чуть ли не полдня. Часто они отсутствовали дома более недели. Все бытовые заботы ложились на жен. Они добывали продукты на рынке или по случаю в магазинах, стояли в очередях за керосином, готовили, воспитывали детей. В домиках зимой поддерживали круглосуточно огонь в отопительном котле, для чего таскали из сарая уголь. К этому надо добавить весеннюю мошку, летнюю жару и пыль, порой непролазную грязь в селе. Несколько скрашивали жизнь майские тюльпаны и рукав Волги – Ахтуба да редкий отъезд в отпуск в родные места.

Аппаратура бункера (пульт «ЧП») стартовой позиции – предназначалась для подготовки и контроля готовности ракет к пуску
Фотоархив «ВКО»

Летом 1952 года Ниловский был переведен в ТГУ, и начальником Спецуправления № 3 был назначен заместитель начальника Артиллерийской академии по научно-учебной работе генерал-лейтенант артиллерии Павел Кулешов (впоследствии маршал артиллерии). Он также из славной плеяды гвардейских минометчиков Великой Отечественной войны. Кулешов был достойным преемником Ниловского – много времени уделял испытаниям, умел хорошо взаимодействовать с разработчиками, опираясь на офицеров полигона. Любил спорт, охоту и рыбалку, был доступен для подчиненных и прост в отношении с ними.

К осени 1952 года Спецуправление № 3 перебралось на построенный для него полигон. Он состоял из нескольких объектов (площадок), соединенных между собой и с жилым городком бетонными дорогами, и пяти измерительных пунктов. Площадка № 30 – основная площадка полигона. На ней размещались штаб полигона, техническая позиция, отделы обработки и анализа результатов испытаний, тыловые службы, казармы, столовые, гостиницы, клуб, стадион. Площадка дислоцировалась в нескольких километрах от жилого городка, что позволяло ее личный состав ежедневно возить автомобильным транспортом на работу и с работы.

Остальная группа площадок, расположенных на удалении около 20 километров от № 30, включала площадки № 32 – для размещения сокращенного опытного образца стартовой позиции огневого комплекса, № 33 – для сокращенного опытного образца станции Б-200 и комплексного моделирующего стенда и № 31 – для казарм, гостиниц, столовых, вспомогательных помещений, обеспечивающих личный состав площадок № 32 и № 33. Личный состав этих площадок также возили в жилой городок автомобильным транспортом.

На всех площадках полигона были созданы практически нормальные условия работы и быта, не сравнимые с условиями «колыбели» полигона – 5 и 6-го объектов ГЦП. Период пребывания Спецуправления № 3 на этих объектах остался в истории полигона как время самой напряженной и интенсивной работы, как время становления ядра коллектива испытателей.

Установка ракеты В-300 на пусковой стол. Конечный момент установки
Фотоархив «ВКО»

Применительно к новым условиям работы изменилось и штатное расписание полигона. Штатный состав Спецуправления № 3 заметно вырос. Вместо некоторых отделов, работавших с техникой (технической позиции, старта, измерений и Б-200), образовали команды. Первая – испытатели стартовой позиции огневого комплекса системы «Беркут». Прежний расчет стартовой позиции, упомянутый выше, расширили. Начальником команды являлся В. Лобза, заместителем по технической части – В. Суслов. В команде было три группы. Начальниками групп стали И. Краснов и Д. Баранов. Позже туда перевели группу Н. Ярлыкова из третьей команды и образовали группу для ракет 32Б.

Вторая – испытатели технической позиции. Начальником команды стал В. Жулай. Личный состав технической позиции увеличился и был распределен по организованным лабораториям: комплексных испытаний – начальник В. Волков (позже Волков стал заместителем начальника команды, а начальником лаборатории – Ю. Кирко), автопилота – Ф. Лагун, бортовой аппаратуры радиоуправления – Г. Грищенков, радиовзрывателя – В. Чумаков, бортовой радиотелеметрии – П. Шестаков, планера и двигательной установки – П. Макаров, транспортно-такелажного оборудования – В. Кочетков. К прежнему составу технической позиции добавились новые офицеры. Несколько офицеров технической позиции были переведены в отдел анализа.

Третья – испытатели станции Б-200. Начальником команды стал Б. Пуга. В команде было создано шесть групп в соответствии с аппаратурным построением станции. Первыми начальниками групп были Ю. Вермишев, В. Едемский (после кинотеодолитной службы), А. Куренсков (после радиолокационной службы), Р. Лепков, А. Сотников, П. Галкин (после электростанции). Команда пополнилась Б. Леонтьевым, М. Тарасовым и другими вновь прибывшими офицерами.

Четвертая обеспечивала внешнетраекторные измерения движения ракет и реальных целей (мишеней) и телеметрические измерения. Начальником команды стал Г. Легасов. Кинотеодолитную службу с прежним составом возглавлял В. Едемский, радиолокационную с обновленным составом – И. Пенчуков, наземную телеметрическую с тем же составом – Н. Чистяков. Расширился штаб, организован политотдел.

Был реорганизован отдел анализа результатов испытаний. С. Привезенцев убыл в Москву. Начальником отдела стал Р. Валиев, заместителем – А. Ковалев. В отделе были две группы: первая – по анализу системы управления ракетой и оценке боевой эффективности огневого комплекса, вторая – по анализу работы аппаратуры и оборудования его средств.

Начальником первой группы был Ю. Вермишев (после службы на Б-200), в состав группы входили Б. Белоцерковский, М. Бородулин, В. Глуздовский, К. Прошляков (трое последних после технической позиции), А. Шаракшанэ (после отдела обработки). В 1954 году начальником второй группы стал Н. Ярлыков (после первой команды), в составе группы были Л. Дятлов (после технической позиции), В. Калиниченко, Б. Николаев и другие офицеры.

Отдел обработки пополнился Ю. Карагодиным. Фотолаборатория, подчинявшаяся отделу обработки, стала самостоятельным подразделением. Была организована химическая лаборатория, которая подчинялась Б. Громову. Существенно также расширены службы обеспечения испытаний и тыла. А. Пирожков возглавил созданную санчасть полигона.

В 1952 году в ТГУ убыл М. Мымрин, а через год – И. Краснов.

На новом полигоне продолжился второй этап автономных испытаний ракеты В-300 (изделие 205), начавшийся 19 марта 1952 года. Его задачей была дальнейшая проверка летных характеристик ракеты, управляемости ракеты и стабилизации ее автопилотом во всем диапазоне высот и скоростей полета. Как и на первом этапе автономных испытаний, использовались только «телеметрические» ракеты. Их подготовка на технической позиции проводилась так же, как и на первом этапе, но в комфортных условиях хорошего ангара. Заправка ракеты воздухом, горючим и окислителем теперь производилась на технической позиции штатным оборудованием.

На старт ракета доставлялась на штатной транспортно-заряжающей машине, а устанавливалась на стартовый стол штатным подъемником. Проведение предстартовых проверок ракеты и ее пуск, как и прежде, осуществлялись из бункера стартовой позиции. Полет ракет проходил как с автономным программным управлением ими от бортового датчика, так и с программным управлением с помощью команд, передаваемых с земли на борт специальной аппаратурой. Всего на этом этапе был произведен 31 пуск и окончился он и автономные испытания ракеты В-300 (изделие 205) 27 сентября 1952 года. Задачи автономных испытаний были выполнены.

Летом 1952 года на полигон стали поступать опытные образцы ракеты 32Б, разработанной КБ-1 в качестве альтернативы ракеты В-300. Это была двухступенчатая ракета (первая ступень – твердотопливная, вторая – жидкостная) с наклонным стартом. Главным конструктором ее номинально был С. Берия, а фактически – Д. Томашевич. Подготовка ракет к пуску производилась в маленьком деревянном ангаре, построенном на 31-й площадке. В подготовке ракеты участвовали офицеры второй команды (по своим специальностям): Ю. Кирко (старший), М. Бородулин, В. Глуздовский и другие.

Стартовые работы выполняла упомянутая выше группа, в которую входил В. Малов. Д. Томашевич считал офицеров-испытателей ракеты 32Б как бы «подсобными рабочими», а к автопилоту ракеты офицера-испытателя вообще не допускал. Тогда Кирко как старший остановил работу, отключив электроснабжение ангара, чтобы показать – здесь полигон, а не КБ-1. Мера подействовала. Как и при подготовке ракеты В-300, испытатели 32Б вносили свои замечания в бортжурнал ракеты (хотя в нем соответствующего раздела не было).

В отличие от С. Лавочкина Д. Томашевич весьма болезненно реагировал на замечания испытателей. Так, однажды в ангар, где проходили подготовку ракеты 32Б, явился, как всегда, мрачный Томашевич в сопровождении заместителя директора КБ-1 полковника КГБ Кутепова, с яростью швырнул на пол бортжурнал ракеты, уже прошедшей подготовку, и заявил при этом, что в замечаниях испытателей не нуждается. Однако испытатели тем не менее продолжали писать замечания, и после разговора полигонного начальства с Томашевичем он с этим смирился. Ракета 32Б дошла до комплексных испытаний со станцией Б-200, но после ареста Л. Берия работа с ней в интересах «Беркута» на полигоне прекратилась.

В сентябре 1952 года на полигон прибыл сокращенный четырехканальный опытный образец станции Б-200. Третья команда начала активно осваивать аппаратуру станции под руководством разработчиков. После коротких автономных испытаний станции (в том числе с целью проверки аппаратуры по захвату и сопровождению целей) 18 октября 1952 года начались комплексные испытания станции Б-200 с ракетой В-300 (изделие 205).

Ответственным руководителем комплексных испытаний был главный инженер ТГУ Валерий Калмыков, техническим руководителем – Александр Расплетин – заместитель главного конструктора системы «Беркут». На комплексных и последующих испытаниях наряду с «телеметрическими» ракетами для стрельбы по реальным целям уже использовались штатные боевые ракеты.

Подготовка ракет к пуску на технической позиции, доставка их на старт и установка на стартовый стол осуществлялись так же, как и на втором этапе автономных испытаний ракеты. Установка боевой части на штатные ракеты производилась на специальной площадке, расположенной между 30 и 31-й площадками (от полигона этой работой командовал новый отдел, начальник К. Харин). Предстартовая проверка ракет производилась с помощью специальной контрольно-измерительной установки (КИУ), которой занималась группа Н. Ярлыкова. Пуск ракет уже производился со станции Б-200 (кроме первых пусков, которые осуществлялись по-старому).

Задачами первого этапа комплексных испытаний, проходившего с 18 октября 1952 по 18 мая 1953 года, были проверка работы аппаратуры станции по захвату и сопровождению ракет, отработка вывода ракет на траекторию метода наведения, проверка управляемости ракет в замкнутом контуре наведения, проверка точности наведения ракет на цель, отработка взаимодействия радиовзрывателя и боевой части при встрече с целью, оценка эффективности поражения самолетов-мишеней и проверка принципа многоканальности станции.

Продолжение следует.