2 декабря, 2015

Предостеречь от «опытов» над Вооруженными Силами

Многократными неудачными экспериментами подрывается вера людей в то, что кто-то вообще знает, куда идти дальше. Как только в гарнизонах и штабах слышат заверения политиков, что военная реформа завершена, так понимают – грядет ее очередной этап.

Поэтапное движение вперед

Чтобы процесс создания и развития военной машины государства перевести в созидательное русло, его надо подчинить классическим правилам организационного строительства. Последнее означает движение по цепочке: от целей и задач через построение технологического процесса, через функциональную структуру к структуре управления и, наконец, к организационно-штатному оформлению проекта (Ю. В. Криницкий. «Научно-концептуальный подход к организации ВКО России», «ВКО», 2013, № 1).

В состав ЗРС С-400 «Триумф» входят до шести зенитных ракетных комплексов 98Ж6Е, каждый в составе многофункциональной РЛС (МРЛС) 92Н6Е, до 12 транспортно-пусковых установок (ТПУ) типа 5П85СЕ2, 5П85ТЕ2 с возможностью размещения на каждой четырех ЗУР типа 48Н6Е3, 48Н6Е2. Фото: Игорь Руденко

Предлагаю прохождение этой цепочки не с конца в середину (излюбленная практика нетерпеливых реформаторов), а с точным соблюдением всех ее логических процедур.

Итак, первый и до сих пор четко не осмысленный этап – определение целей Вооруженных Сил в современной войне (рис. 1).

Рисунок 1

Графика Юлии Гореловой

Всего можно назвать три интегральные цели, для достижения которых нужны российские ВС.

Цель № 1 – недопущение войны.

Цель № 2 – решительный разгром противника, обладающего ракетно-ядерным потенциалом, в крупномасштабной войне.

Цель № 3 – вооруженная защита частных национальных интересов в локальной войне (вооруженном конфликте) с противником, не обладающим оружием массового уничтожения.

Выводя за рамки дальнейшего рассмотрения внутренние военные конфликты, «цветные революции» и гражданские войны, констатируем тот факт, что никакой четвертой цели для ВС РФ быть не может.

Подчеркнем два важных тезиса.

Первый – между Россией и развитой ракетно-ядерной державой не может быть «малой» войны. Во-первых, между государствами блока НАТО существуют взаимные обязательства по коллективной вооруженной защите интересов. Следовательно, воевать придется даже не с одной высокоразвитой державой, а с их организованной группой. Во-вторых, никто из участников военного конфликта (стран, коалиций) не уступит своих интересов, не использовав весь располагаемый ресурс сил и возможностей. Поэтому эскалация вооруженного конфликта в более масштабные формы предсказуема.

Второй тезис – ведение крупномасштабной войны обычным оружием для России в принципе невозможно. Во-первых, военный бюджет США многократно превышает военный бюджет России и сравним с ее государственным бюджетом. Значит, война обычными средствами была бы разорительной и заведомо проигрышной для России. Стратегический ядерный потенциал – единственный фактор, с которым вынуждены считаться наши агрессивно настроенные оппоненты. Проигрывая войну, любая страна, обладающая стратегическими ядерными силами, обязательно их применит. Впрочем, это положение закреплено в Военной доктрине Российской Федерации, а значит, не подлежит дискуссионному обсуждению.

Между целями ВС существует взаимосвязь. В чем она состоит?

Предотвратить крупномасштабное нападение можно, только убедив оппонента, что ему гарантируется достойная «сдача» – такой ответ, на который агрессор «не согласен». Иначе говоря: при очевидной готовности и способности достижения обороняющимся цели № 2 автоматически достигается цель № 1. Способность гарантированно причинить агрессору неприемлемый для него ущерб в ходе крупномасштабной войны является необходимым и достаточным условием сдерживания военного конфликта.

Вместе с тем сдерживание крупномасштабной ракетно-ядерной войны не страхует ракетно-ядерную державу от локальных военных конфликтов. Примеры тому в новейшей истории имеются: США – Югославия, США – Ирак, СССР – Афганистан, Россия – Грузия и т. д. Поэтому постановка перед ВС цели № 3 вполне оправданна.

Переходим ко второму шагу организационного строительства ВС – определению стоящих перед ними задач. Задачи, как известно, являются результатом декомпозиции целей.

Рассматривая крупными блоками, не дробя на частности, получим следующее.

Задачи, которые следует решить в рамках достижения цели № 1:

• поддержание ВС в состоянии готовности и способности к эффективному достижению цели № 2;
• демонстрация способности и готовности достижения цели № 2.

Задачи, которые надлежит решить в рамках достижения цели № 2:

• отражение крупномасштабного военного нападения на Россию;
• поражение военно-экономического потенциала противника.

Задачей, которую необходимо решить в рамках достижения цели № 3, является разгром группировки войск, участвующей в локальном нападении на Россию.

Иван Ерохин (1923–2012), заслуженный деятель науки РФ, академик Академии военных наук, почетный профессор ВА ВКО, доктор военных наук, профессор кафедры оперативного искусства ВА ВКО Фотоархив «ВКО»

Очередность решения задач внутри цели № 2 может быть разной в зависимости от того, кто из враждующих сторон является агрессором.

Исходя из российской Военной доктрины нашими ВС вначале будет решаться задача стратегического отражения внезапного нападения, а затем – нанесение ответного или ответно-встречного удара. Для США, вероятнее всего, наоборот: сначала стратегическое наступление, а затем стратегическое отражение удара тех сил, которые Россия сумеет применить.

Поскольку из всех названных выше целей главной для нас является № 2, то сделаем одно существенное замечание. Крупномасштабная война с современным высокоразвитым противником, обладающим арсеналом стратегических наступательных вооружений, придет в Россию не по Смоленской дороге, проторенной Наполеоном и Гитлером, а через воздушно-космическое пространство. Вооруженная борьба (в ее начальной, решающей фазе) развернется не на традиционном сухопутно-морском, а на непризнанном отечественной военной наукой воздушно-космическом театре военных действий.

Из всех возможных стратегических исходов первоочередной и главной фазы войны лишь при наступлении события «ничья» борьба может перейти в очередную – «танково-штыковую» стадию. Однако будем реалистами: накопленное у сверхдержав количество средств массового уничтожения и их высокоточных носителей делает «ничью» практически невозможным фактом.

Тщательно навязываемая западными военными партнерами концепция воздушно-наземно-морской операции очень похожа на информационную провокацию, направляющую российских стратегов и ученых по ложному пути организации обороны. В первой иракской войне (1991 г.) и в Югославии (1999 г.) воздушно-космическая фаза агрессии была решающей и практически единственной. И все ее цели блестяще достигнуты. Во второй и третьей войнах в Ираке (1998 г., 2003 г.) воздушно-наземно-морская операция втянула противников в бесконечную вялотекущую партизанско-террористическую борьбу (подобное испытал контингент советских ВС в Афганистане). Вряд ли такой опыт американцы оценят как удачный. Но на информационную провокацию (если допустить таковую) легко поддалась российская военная мысль, а за ней и войсковая практика. Именно в 1998 г., после второго Ирака мы перемешали ВВС с Войсками ПВО для их совместного применения в прифронтовой полосе – в той полосе, которой никогда не будет в современной крупномасштабной войне. А с 2003-го (после третьего Ирака) мы посчитали ненужным планировать стратегическую операцию по отражению воздушно-космического нападения противника. Новую стратегическую операцию мы наполнили наземно-воздушно-морским ударно-оборонительным содержанием.

Более детально, что следует понимать под воздушно-космическим ТВД и почему в нем не применяются танковые армии, флотилии разнородных сил и объединения фронтовой авиации, изложено в соответствующих открытых источниках (Ю. В. Криницкий. «Воздушно-космический ТВД»).

Определившись с задачами, переходим к необходимому процессу их решения.

Из выявленных задач вытекает общая технология их решения (рис. 2).

Рисунок 2

Графика Юлии Гореловой

В крупномасштабной войне это две крупные технологические процедуры.

Первая – процедура отражения разоружающего воздушно-космического нападения противника. Она позволяет сохранить силы возмездия для их последующего ответного или ответно-встречного применения.

Вторая – процедура уничтожения военно-экономической инфраструктуры противника всем составом или большей частью стратегических ядерных сил.

Вторая является главной и в принципе в ответно-встречном варианте может быть единственной. Обязательный результат войны – уничтожить врага. Но согласно основному природному инстинкту (а в теории организации это известный закон самосохранения) любая организованная система стремится устоять разрушительному воздействию извне. Поэтому, с одной стороны, неплохо бы не только уничтожить врага, но и выжить самому – защитить свою территорию, объекты, людей. С другой стороны – успешные действия обороняющейся державы по защите своих войск повышают шансы этих войск причинить неприемлемый для противника ущерб.

В локальной войне – единая процедура разгрома группировки войск противника в ограниченном пространстве, охваченном военным конфликтом.

Процесс функционирования реализуется в способах действий. Способов бесчисленное множество и выбираются они исходя из конкретно складывающейся обстановки. Но их внешнее проявление, то есть форма, достаточно стабильно по своим признакам.

В крупномасштабной войне – это стратегическая операция по срыву или отражению ВК нападения, стратегическая операция ядерных сил.

В локальной войне, вооруженном конфликте – единая ударно-оборонительная, наземно-воздушно-морская операция или боевые действия в очаге конфликта.

Из выявленного процесса вытекает необходимая функциональная структура ВС.

Первый ее компонент, реализующий функцию глобальной защиты от военного нападения, – группировка стратегических оборонительных сил (СОС).

Учитывая, что защищаться придется от сил ВКН, это не что иное, как стратегическая группировка войск (сил) ВКО.

Второй компонент, реализующий функцию глобального возмездия, – группировка стратегических ударных сил (СУС). Это системная совокупность стратегических ядерных сил наземного, морского и воздушного базирования.

В своей совокупности СУС и СОС составляют потенциал стратегических сил сдерживания агрессии (ССС).

Третий компонент, реализующий функцию разгрома противника в локальном военном конфликте, – группировка сил общего назначения (СОН). В общем приближении это ныне предусмотренная руководящими документами группировка войск на ТВД (СН). Она и ударная, и оборонительная в одном лице.

Оставшиеся два шага проектирования – построение системы управления и организационно-штатной структуры ВС РФ. Их можно делать одновременно, поскольку они взаимообусловлены примерно так же, как взаимообусловлены скелет и мышечная масса биологического индивида. Специалисты по скелету давно умершего человека в точности воссоздают его портрет. Аналогично выстроенная система управления войсками является тем остовом, на который крепятся конкретные воинские формирования.

Согласия нет

Есть разные схемы управления и разные варианты организационных структур, которые могут быть рациональными для достижения одних и тех же целей. Остановиться можно на любой из альтернатив, но при соблюдении главного условия, что это не противоречит, а органично продолжает нашу логическую цепь организационного проектирования.

На сегодня самые горячие споры ведутся относительно двух предметов – видовой (родовой) структуры ВС РФ и оперативно-административного управления ВС РФ. Здесь наметился ряд ключевых и непримиримых позиций.

Первая позиция – Войска ВКО должны не только сохранить организационную самостоятельность, но и подняться в своем статусе до вида ВС.

Вторая – необходимо слияние нынешних Войск ВКО, Военно-воздушных сил и даже РВСН в один вид ВС, который будет называться Воздушно-космические силы (ВКС).

Третья – необходимо разделение оперативных и административных функций управления войсками.

Четвертая – нужна концентрация оперативных и административных функций в руках одних органов управления.

Попробуем разобраться в этом многообразии подходов.

Стратегическая военная угроза в наземной сфере заставила в свое время иметь стратегическое объединение – группу фронтов, которая в дальнейшем получила название группировка войск на КТВД. Ее основа – объединения СВ. Аналогичная по масштабам угроза в акватории обусловила создание стратегического объединения – группировки войск на ОТВД. Ее основу составили флоты. Сегодня угрозы с земли и моря отодвинулись на второй план и театры (не юридически, но фактически) перестали быть континентальными или океанскими. Но под важнейшую и первоочередную стратегическую воздушно-космическую угрозу не создано ни театра, ни стратегического воздушно-космического объединения Вооруженных Сил.

Многофункциональная РЛС (МРЛС) ЗРС С-400 «Триумф» 92Н6Е на полигоне Ашулук Фото: Игорь Руденко

Такое межвидовое объединение должно быть. Станет ли оно называться, следуя аналогии, группировкой войск на ВК ТВД или группировкой СОС – не суть важно. Важно, что в него войдет, какой орган управления его возглавит и каковы будут его полномочия и ответственность.

Основу СОС должны составить Войска ВКО. Но не такие, как созданы сейчас, а Войска ВКО, развернутые на всей территории страны, где есть объекты стратегических ударных сил, подлежащие защите от ударов из воздушно-космического пространства. Туда же необходимо включить силы ПВО других видов ВС, которые могут способствовать решению данной задачи. Во главе этой группировки должен быть поставлен главнокомандующий – специалист в области ВКО. Учитывая временной фактор, когда воздушно-космической агрессии не будет предшествовать стратегическое развертывание сторон, когда стратегическая операция должна быть спланирована в мирное время, а ее начало реализации требуется прямо сейчас и немедленно, разделение оперативных и административных функций между двумя органами управления нелогично. Именно в воздушно-космической сфере нужна безусловная централизация полномочий по планированию, прав по руководству войсками в ходе войны, ответственности за результат после отражения воздушно-космической агрессии.

В этом смысле именно главнокомандующий видом ВС, одновременно являющийся главнокомандующим межвидовой стратегической группировкой СОС на воздушно-космическом театре военных действий, будет основным автором плана стратегической операции, который представит этот план начальнику Генштаба на утверждение. Только он добьется от подчиненных выполнения всех элементов этого плана в ходе военных действий. И только он единолично ответит по закону за достигнутый результат.

А если так, то уже в мирное время он окажется лицом, заинтересованным в боеготовности и боеспособности своих войск, будет принимать все меры по их укомплектованию и обеспечению, по организации боевой и оперативной подготовки. И уж точно не займет позицию стороннего наблюдателя или авантюриста, создающего из частей ВКО потемкинские деревни.

Подойдя к финишу, читатель обнаруживает, что в статье не раскрыта начинка конечной организационной структуры ВС РФ и группировки войск (сил), решающей задачи ВКО. Именно этого почему-то многие ждут, на этом концентрируют внимание. Но внутренняя структура межвидового стратегического объединения как раз-таки не является единственной, безусловно верной или безусловно ошибочной. Она может иметь различные (причем рациональные) альтернативы. Любая ошибка проектирования, допущенная на последнем шаге, менее катастрофична, чем ошибка, заложенная на первых шагах (легко заменить крышу здания, но для устранения дефекта фундамента придется разбирать всю конструкцию). Так утверждает классическая теория организации. Поэтому очень важно, чтобы конечный продукт проектирования (организационная структура, структура управления ВС РФ и Войсками ВКО) стал результатом единой логики организационного строительства, а не исходной волюнтаристской установкой, которая будет обосновываться в защиту чьих-то интересов.