4 июня, 2013

В-300 – наша первая зенитная ракета (1)

По всем этим направлениям в те годы доминировали США. Начавшееся неизбежно с окончанием войны соперничество, переросшее в 1946 г. в холодную войну, заставило руководство СССР приложить серьезные усилия для сокращения отставания от нового потенциального противника. В первую очередь это касалось ликвидации монополии США на атомное оружие. Фактически необходимо было создать новую и чрезвычайно наукоемкую отрасль промышленности, включающую в себя полный технологический цикл – от добычи сырья до серийного производства нового типа боеприпасов. Почти то же самое относилось к производству баллистических ракет и радиолокации. Лишь отечественная авиапромышленность, созданная еще в 1930-е гг., уже имела солидную научную и производственную базу, опытные конструкторские бюро, которые тем не менее также нужно было модернизировать для быстрого перехода с поршневой на реактивную авиацию.

Для скорейшего решения этих сложнейших научно-технических и организационных задач, требовавших консолидации усилий многих министерств и ведомств, были созданы новые органы государственного управления – Специальные комитеты при правительстве (Совете народных комиссаров, а с марта 1946 г. – Совете министров СССР).

Наибольшую известность получил Спецкомитет № 1, предназначенный для создания отечественной атомной промышленности и атомного оружия, который возглавил наиболее инициативный и энергичный из ближайших соратников Сталина – Л. П. Берия. В 1946 г. были созданы также Спецкомитет № 2 по ракетной технике и Спецкомитет № 3 по радиолокации, руководство которых менялось. При этих Спецкомитетах были образованы научно-технические советы, в состав которых вошли наиболее видные в данных областях ученые, конструкторы и промышленники.

Однако Берия понимал, что эта форма управления хороша только на начальном этапе, когда проводятся лишь изыскательские работы, выбираются оптимальные пути и способы решения задачи. А когда этот этап закончен, выработан план действий и начинается конкретная работа многих предприятий различных отраслей народного хозяйства, становится необходим другой надотраслевой орган оперативного руководства, служащий для координации и контроля работ и имеющий право принятия решений, обязательных к исполнению всеми задействованными министерствами и ведомствами.

С этой целью было организовано подчиненное лично Берии как заместителю председателя Совмина так называемое Первое главное управление (ПГУ) при Совете министров СССР, которое возглавил бывший нарком боеприпасов Б. Л. Ванников. В его состав были привлечены крупные организаторы и руководители оборонных отраслей, курировавшихся Берией во время войны, – наркоматов вооружения, боеприпасов, танковой промышленности.

В результате деятельности руководимых Берией Спецкомитета № 1 и ПГУ в короткий срок, хотя и с использованием добытой разведкой в США информации, была практически с нуля создана новая отрасль – атомная промышленность и в августе 1949 г. испытана первая отечественная атомная бомба, чем решена одна из важнейших государственных задач в области обороны страны.

Угроза втягивания СССР в новую войну заставила руководство страны в лице лично И. В. Сталина пристально проанализировать обороноспособность страны и прежде всего состояние ее противовоздушной обороны. Выяснилось, что серьезной защиты от возможных атомных бомбардировок со стороны США нет.

Имевшаяся в стране зенитная артиллерия хотя и оснащалась радиолокационными станциями орудийной наводки (СОН), созданными по образцу поставленных в годы войны по ленд-лизу американских и английских станций, уже не могла гарантировать эффективную защиту от бомбардировок противника, что показал еще опыт Германии. Два других Спецкомитета (№№ 2 и 3), в ведении которых находились другие перспективные виды вооружений – радиолокация и зенитные ракеты, похвастаться сколь-нибудь значительными результатами также не могли.

Ракеты В-300 в цехе предприятия
Фотоархив «ВКО»

Созданный в 1946 г. в Министерстве вооружений, возглавляемом Д. Ф. Устиновым, ракетный НИИ-88 смог пока лишь скопировать захваченную у немцев баллистическую ракету Фау-2 (наше обозначение Р-1, главный конструктор С. П. Королев). Воссоздание в нем же немецких зенитных ракет «Вассерфаль» главным конструктором Е. В. Синильщиковым (Р-101) и «Шметтерлинг» главным конструктором С. Ю. Рашковым (Р-102) не привело к положительному результату, поскольку и сами немцы не сумели довести их до серийного производства. И главным здесь было не столько техническое несовершенство самих ракет, сколько отсутствие какой-либо серьезной системы наведения их на цель.

Объединить усилия Спецкомитетов №№ 2 и 3 в решении этой задачи оказалось некому. В результате уже в 1949 г. оба спецкомитета прекратили свое существование, а НИИ-88 предпочел основные свои усилия сосредоточить на баллистических ракетах, не требовавших сложной системы наведения.

Единственной организацией, которой удалось в первые послевоенные годы создать новый перспективный образец управляемого реактивного вооружения – противокорабельную систему «Комета», являлось организованное в 1947 г. Специальное бюро № 1 (СБ-1) Министерства вооружения, возглавляемое видным советским ученым-радиоинженером П. Н. Куксенко и недавним выпускником Ленинградской академии связи, сыном Берии – Серго Берием. Конечно, и здесь сыграло определяющую роль кураторство самого Лаврентия Павловича, позволившее привлечь к работам и нужные кадры, и необходимые материальные ресурсы.

Все это неизбежно привело к тому, что решать задачу скорейшего создания новой перспективной системы ПВО на базе зенитных управляемых ракет пришлось опять-таки «тандему» двух Берий. Это понимал и И. В. Сталин, который в те годы по состоянию здоровья уже не мог сам так плотно и энергично курировать разработку новых образцов вооружений, как это он делал в предвоенные и первые военные годы.

9 августа 1950 г. вышло постановление Совета министров СССР № 3389-1426 «О разработке управляемых снарядов-ракет и новейших радиолокационных средств управления ими с целью создания современной наиболее эффективной ПВО городов и стратегических объектов», которое обязывало Конструкторское бюро № 1 (тт. Куксенко П. Н., Берия С. Л. и Кутепова Г. Я.) и Министерство вооружения (т. Устинова) приступить к созданию системы противосамолетной защиты с помощью снарядов-ракет, управляемых новейшими радиолокационными средствами (шифр системы «Беркут»). Система «Беркут» должна была включать:

• наземные радиолокационные установки автоматического лучевого наведения на вражеские бомбардировщики противосамолетных снарядов-ракет, направляемых с наземных стартовых устройств, с дальностью действия до 30–35 км;
• самолетные радиолокационные установки лучевого наведения противосамолетных снарядов-ракет, направляемых на цель самолетом-носителем, с дальностью действия 12–15 км;
• бортовую радиолокационную аппаратуру снаряда-ракеты, а также аппаратуру и приборы стабилизации и управления снаряда, направляющих полет снаряда по заданному курсу на цель;
• приемную радиолокационную аппаратуру самонаведения снаряда-ракеты, обеспечивающую в случаях массовых налетов бомбардировщиков противника возможность автоматического взлета снарядов-ракет с наземных устройств по отражениям, принимаемым ими от самолетов противника в результате облучения последних наземным радиолокатором наведения;
• мощные наземные радиолокационные станции обнаружения самолетов противника, обладающие способностью обнаруживать вражеские бомбардировщики на расстоянии до 200 км;
• управляемые противосамолетные снаряды-ракеты осколочного действия, стартующие с земли общим весом не более 1000 кг и с самолета – не более 600 кг, обладающие указанной выше дальностью действия, с радиовзрывателем, обеспечивающим взрыв снаряда при пролете вблизи цели на расстоянии 50–75 м и оснащенными боевой частью с весом взрывчатого вещества 70 кг;
• системы связи и управления взаимодействием станций обнаружения самолетов противника с наземными установками наведения противосамолетных снарядов-ракет, а также с аппаратурой лучевого наведения самолетов-носителей противосамолетных снарядов-ракет.

Вероятность поражения цели вне зависимости от времени суток и видимости должна была быть близкой к ста процентам.

ЗУР В-300 на транспортно-заряжающей машине
Фотоархив «ВКО»

К 1 марта 1951 г. необходимо было разработать технические проекты радиолокационных установок и снаряда-ракеты, а к ноябрю 1952 г. – подготовить для обеспечения ПВО г. Москвы полный комплект входящих в систему «Беркут» радиолокационных установок, управляемых снарядов-ракет, стартовых устройств и самолетов-носителей.

Далее в постановлении указывалось: «Учитывая, что разработка системы «Беркут» требует решения ряда новых сложных научных и технических задач в области радиолокации, реактивной техники и авиационной техники, считать необходимым привлечь к решению этих вопросов соответствующие научно-исследовательские и конструкторские организации и предприятия других министерств и ведомств и в первую очередь Министерств промышленности средств связи, авиационной промышленности, сельскохозяйственного машиностроения, электропромышленности и судостроительной промышленности.

Возложить руководство всеми работами по созданию системы «Беркут» на Специальный комитет при Совете министров СССР, поручив т. Берия Л. П. принимать необходимые оперативные меры по обеспечению успешного выполнения задачи, поставленной настоящим решением. Для рассмотрения научно-технических вопросов, связанных с разработкой системы «Беркут», иметь при Специальном комитете Научно-технический совет и группу (пять-шесть человек) необходимых работников».

В качестве поощрения при успешном завершении работ основным руководителям разработки системы «Беркут» были обещаны звания Героев Социалистического Труда и Сталинская премия, наиболее отличившимся ученым, инженерам, рабочим и служащим – ордена и медали СССР, а коллективам разработчиков – большие денежные премии.

Практика принятия подобных постановлений и его содержание однозначно говорили о том, что вопрос предварительно уже был проработан с основным разработчиком – КБ-1 (бывшее СБ-1) и выработаны основные принципы построения системы.

Так, мощные РЛС раннего обнаружения и предупреждения о воздушном нападении, получившие обозначение А-100, было поручено разрабатывать НИИ-20 (впоследствии НИИ-244) Министерства вооружения (главный конструктор Л. В. Леонов).

Основная задача – создание РЛС автоматического наведения снарядов-ракет на цель Б-200, а также бортовой аппаратуры наведения, стабилизации и управления снарядов-ракет – была возложена на КБ-1, главными конструкторами которого являлись П. Н. Куксенко и С. Л. Берия. Заместителем главного конструктора стал А. А. Расплетин, переведенный в КБ-1 из радиолокационного ЦНИИ-108.

Наземную зенитную управляемую ракету В-300 и воздушную управляемую ракету Г-300 было поручено разрабатывать ОКБ-301 МАП под руководством известного авиаконструктора С. А. Лавочкина, а жидкостные ракетные двигатели для них – ОКБ-2 НИИ-88 МВ под руководством А. М. Исаева.

Радиолокационную станцию для самолетов – носителей воздушных управляемых ракет Д-500 должен был создать НИИ-17 МАП (главный конструктор В. В. Тихомиров).

Боевую часть осколочного типа для ЗУР Е-600 разрабатывал НИИ-6 МСХМ под руководством В. А. Сухих.

Разработка стартового оборудования возлагалась на Государственное союзное конструкторское бюро специального машиностроения (ГСКБ Спецмаш) под руководством В. П. Бармина, бортовых источников питания – на НИИП Госплана Н. С. Лидоренко.

Первоначально оперативное руководство работами осуществлялось через уже имеющийся аппарат ПГУ, руководимый Б. Л. Ванниковым, что повлекло за собой автоматическое принятие строжайших мер секретности, привлечение к работам только специально проверенных кадров, выделение специальных помещений для работ и т. д., аналогичных принятым в атомной промышленности.

Однако к моменту окончания разработки технических проектов всех элементов системы (февраль-март 1951 г.) и необходимости привлечения к разработке изделий все новых и новых смежных организаций стало ясно, что нужен новый орган оперативного управления. Им стало организованное постановлением СМ СССР № 307-144 от 3 февраля 1951 г. Третье главное управление (ТГУ) при Совете министров СССР, подчиненное Специальному комитету, которое возглавил Василий Михайлович Рябиков, занимавший до этого должность первого заместителя министра вооружения. Первым заместителем начальника ТГУ стал Сергей Иванович Ветошкин (бывший начальник главного управления Министерства вооружения), заместителем по научно-техническим вопросам – академик генерал-майор Александр Николаевич Щукин, главным инженером – Валерий Дмитриевич Калмыков (бывший директор НИИ-10 Минсудпрома). В ТГУ были переведены КБ-1 и научно-технический совет Спецкомитета по вопросам системы «Беркут».

Столь подробное изложение организационной стороны дела дано лишь с целью показать, как впервые в стране было организовано создание такой сложной, разнородной по составу и одновременно масштабной системы вооружения, аналогов которой просто не существовало.

А масштабы действительно впечатляющие. Проработка показала, что система «Беркут» ПВО Москвы должна состоять из двух колец (эшелонов) обороны, расположенных на расстоянии примерно 45 и 90 км от центра. На внутреннем кольце располагалось 22, а на внешнем – 34 наземных РЛС Б-200 и стартовых позиций ракет В-300 – всего 56 комплексов. Каждый комплекс должен был иметь возможность наводить одновременно 20 ракет на 20 целей, то есть суммарно система могла обстрелять свыше 1000 самолетов, налетающих одновременно со всех направлений, на высотах от 5 до 20–25 км со скоростями до 1000 км/ч, в любое время суток независимо от метеоусловий.

А так как стартовые площадки были рассчитаны на 60 пусковых устройств ракет В-300, система в короткое время могла дать три таких залпа. Для своевременного предупреждения о приближающихся самолетах противника и предварительного целеуказания в систему были включены 10 дальних станций А-100 (на расстоянии около 200 км от столицы) и 4 ближние (25–30 км), то есть элементы системы располагались на территории не только Московской, но и соседних областей. Соединялись они не только линиями связи, но и бетонными дорогами, по которым со специальных технических баз (позиций) на стартовые позиции должны были доставляться новые снаряженные ракеты.

Это в свою очередь потребовало подключения к работам специальных проектных и строительных организаций, в частности ленинградского ГСПИ-11 ПГУ и Управления строительства № 565 МВД СССР.

Привлечение для создания ЗУР вместо уже работавшего по этой теме НИИ-88 МВ авиационного ОКБ-301 Семена Алексеевича Лавочкина говорит о трезвой оценке ситуации инициаторами разработки «Беркута». Это являлось признанием того, что НИИ-88 в то время явно не мог потянуть разработку зенитной противосамолетной ракеты, которая в соответствии со своим назначением должна была летать, управляться и маневрировать в атмосфере, то есть под действием прежде всего законов аэродинамики. Конечно, авиационное КБ, такое как ОКБ-301, имевшее и высококвалифицированных специалистов, и достаточно хорошо оборудованную производственную и испытательную базу, должно было лучше справиться с этой задачей. Да и главный конструктор С. А. Лавочкин уже проявил свой новаторский стиль: первым в стране применил стреловидное крыло на реактивном самолете, а затем построил истребитель, первым достигший скорости звука.

Обломки бомбардировщика Ту-4, пораженного ракетой В-300
Фотоархив «ВКО»

Одновременно этим шагом Л. П. Берия показал, кто из двоих зампредов Совета министров – он или Н. А. Булганин, курировавший МАП, является настоящим лидером. Булганин пытался как-то хотя бы внешне копировать стиль руководства Берии и создал при себе так называемое Бюро по военным и военно-промышленным вопросам. Однако в отличие от Спецкомитета и ТГУ оно не выдвигало никаких предложений о новых перспективных разработках и тем более не руководило ими, а выполняло лишь роль секретариата Булганина. Дело кончилось тем, что в конце 1952 – начале 1953 г. это бюро было ликвидировано, а деятельность курируемого Булганиным МАПа подверглась резкой критике в правительстве, в результате чего сам он был понижен до своей прежней должности министра обороны, а МАП прекратил свое существование как министерство, войдя в состав вновь образованного на базе МВ Министерства оборонной промышленности во главе с Д. Ф. Устиновым всего лишь как одно из его главных управлений. Вновь МАП будет восстановлен только в августе 1953 г. после известных событий.

В так называемой империи Л. П. Берии работа шла совсем по-иному.

Распоряжение правительства о начале работ по ракетам для системы ПВО Москвы и присвоении им наименований В-300 и Г-300 вышло 23 сентября 1950 г., а срок начала летных испытаний – май 1951 г. То есть спроектировать и построить совершенно новое для авиационного КБ изделие нужно было всего за восемь месяцев. Как признавался потом сам С. А. Лавочкин, так трудно не было даже в войну. И наибольшие трудности выпали на первый год работы по новой тематике.

Первая крупная неприятность вышла из-за явно заниженного стартового веса ракеты В-300, заданного в постановлении. По расчетам ОКБ-301 при заданной высоте и дальности полета, а также весе БЧ и аппаратуры управления стартовый вес В-300 должен был составить 3900 кг. Только после разбора вопроса специальной комиссией с участием ЦАГИ удалось подтвердить правильность расчетов и отстоять цифру в 3400 кг.

Потом при защите эскизного проекта один из сотрудников КБ-1 вдруг заявил о статической неустойчивости выбранной аэродинамической схемы В-300 – «утка». Пришлось снова отстаивать правильность принятого решения, а Лавочкин «заработал» первый сердечный приступ.

Конечно, чтобы уложиться в заданные жесткие сроки, ракету, получившую заводской индекс «205», пришлось делать далеко не оптимальной по многим параметрам. Была применена наиболее простая одноступенчатая схема с вертикальным стартом, двигатель для которой – ЖРД С.09.29 конструкции ОКБ-2 НИИ-88 А. М. Исаева был уже практически отработан для советской версии Р-101 немецкой ЗУР «Вассерфаль» с тягой 9000 кг. Он отличался простой, хотя и тяжелой вытеснительной системой подачи топлива. Для создания топливных баков ракеты, выдерживающих большое давление, и главное – коррозионно-стойких к агрессивным высококипящим компонентам топлива («тонка» ТГ-02 и азотная кислота Ф-1), привлекли отраслевые НИИ МАП – ВИАМ и НИАТ. В аэродинамической схеме были использованы недавние наработки ЦАГИ по так называемым ромбовидным крыльям. То есть курируемый Булганиным МАП со своей мощной отраслевой наукой вовсю был подключен к работам ТГУ Берии.

При Государственном центральном полигоне (ГЦП) в Капустином Яру, где проходили испытания ракет НИИ-88, для проведения испытаний объектов ТГУ распоряжением СМ СССР № 6663 от 5 мая 1951 года было создано Специальное управление со стартовой командой, расчетным бюро и необходимыми службами (кинотеодолитной, радиолокационной, радиотелеметрической, поисковой и др.), которому была выделена часть территории, где ранее проводились испытания ЗУР НИИ-88: площадки № 5 и № 6. Начальником вновь созданного зенитного ракетного полигона (в/ч 29139) был назначен генерал-лейтенант С. Ф. Ниловский, до этого возглавлявший факультет в Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского. Но на этом участие Министерства обороны и ограничивалось – только лично А. М. Василевский и несколько высокопоставленных генералов привлекались для согласования некоторых вопросов дислокации и обеспечения испытаний.

Как ни старались разработчики, в мае 1951 г. предъявить ракету на испытания не удалось. 20 мая 1951-го начались лишь наземные испытания ракет «205» на стендах завода № 301, НИИ-88 и на ГЦП. К сожалению, опять не обошлось без эксцессов. Во время испытаний двигательной установки в Загорском филиале НИИ-88 24 июня 1951 г. было обнаружено наличие свища в трубе высокого давления из-за прожога при приварке ее к днищу бака. Как выяснилось, директор завода № 301 Ю. Б. Эскин из-за отсутствия компрессора высокого давления для проведения испытания воздушной системы дал указание провести их при давлении 100 атмосфер вместо положенных 320.

Тут же ему припомнили произошедшее незадолго до этого повреждение фидерных кабелей на другой опытной ракете, которые были просверлены и перерублены заклепками в результате несогласованного введения усилений в конструкцию крыла. Лишь благодаря заступничеству Лавочкина дело обошлось «малой кровью»: приказом от 3 июля 1951 г. Эскин был только снят с должности. Кроме того, руководство ОКБ было укреплено новым первым заместителем главного конструктора – П. Д. Грушиным и еще одним заместителем – М. М. Пашининым.

Нет худа без добра – тем же постановлением правительство обязало министра вооружения Д. Ф. Устинова в десятидневный срок откомандировать из НИИ-88 в ОКБ-301 сто человек инженерно-технических работников, занимавшихся ЗУР, во главе с будущим главным конструктором ОКБ-301 Г. Н. Бабакиным, а также укрепило опытный завод № 301 молодыми инженерами и рабочими – выпускниками вузов, техникумов и ремесленных училищ. Таким образом, тематика ЗУР окончательно покинула стены НИИ-88.

Срок начала летных испытаний ракет В-300 был перенесен сначала на июнь, потом на июль 1951 г. Руководителем испытаний назначили первого заместителя начальника ТГУ С. И. Ветошкина, техническим руководителем – С. А. Лавочкина. На испытания вышла пока собственно ракета, так как опытный образец центрального радиолокатора наведения (ЦРН) комплекса, то есть станции Б-200 еще только подготавливался к отладке.

25 июля 1951 г. с площадки № 5 состоялся первый пуск опытной ракеты «205». Так начался 1-й этап автономных испытаний ракеты. Аппаратура радиоуправления на ней еще отсутствовала и управлялась лишь автопилотом.

После первых трех удачных пусков произошло несколько неудачных. Благодаря пристальному вниманию Л. П. Берии опять последовало довольно нервное разбирательство с привлечением сторонних экспертов: причина оказалась в несогласованности электросхем борта и «наземки». После соответствующих доработок испытания пошли более успешно, и до 16 декабря 1951 г. были завершены три серии пусков 1-го этапа (30 ракет). В последней серии произведено четыре пуска с радиоуправлением по радиокомандам с земли и два с радиовзрывателями.

В январе-феврале 1952 г. в четвертой серии пусков (17 ракет) определили максимальные маневренные возможности ракеты на больших и малых высотах при сложных пространственных траекториях. Летные характеристики ракеты соответствовали заданным, поэтому еще до начала комплексных испытаний последовало решение о запуске ее в серийное производство. Такая практика была обычной для того времени. Чертежи ракеты «205» для серийного производства были представлены Государственной комиссии ТГУ 8 апреля 1952 г. Комплект серийной документации был утвержден решением ТГУ и МАП 29 апреля. Так как специальных ракетостроительных заводов в стране просто не существовало, серийное производство ракет В-300 решили организовать на обычных авиационных заводах. Еще 29 мая 1951 г., то есть до начала летных испытаний ракеты, было решено выделить для этого подмосковный завод № 464 в Долгопрудном. 1 сентября 1951 г. дополнительно был подключен завод № 82 в Тушине, а впоследствии еще и московский завод № 41.Немедленно указанные заводы при технической поддержке завода № 301 приступили к освоению нового для них изделия.

Летом 1952 г. были проведены 5-я и 6-я серии пусков с целью проверки нового автопилота и первых серийных ракет производства завода № 82. К октябрю все основные вопросы автономной отработки В-300 завершили и ракета «205» была готова начать испытания в комплексе со станцией Б-200.

Разработка ЦРН (станции Б-200) осуществлялась в КБ-1 под руководством А. А. Расплетина. Было принято принципиальное решение отказаться от локаторов с остронаправленными антеннами, а в каждом секторе системы «Беркут» иметь один радиолокатор наведения с линейным сканированием в вертикальной и горизонтальной плоскостях двумя узкими «лопатообразными» лучами. Такой радиолокатор определял бы одновременно и координаты всех целей, и координаты всех выпущенных по ним ракет в своем секторе. Координаты затем поступали в аналоговые счетно-решающие приборы 20 стрельбовых каналов, которые по их разности должны были вырабатывать управляющие сигналы, автоматически наводящие ракеты на выбранные цели. Естественно, при тогдашнем уровне развития радиоэлектроники ЦРН мог быть реализован только в стационарном исполнении. В целом для системы «Беркут» требовалось всего 56 – по числу секторов – таких локаторов.

Конечно, это был технический риск, ведь подобных локаторов мировая техника тогда не знала, но привлечение лучших отечественных специалистов в области радиолокации и автоматического управления (а также и некоторых немецких) позволяло надеяться на успех. На работу в КБ-1 были приняты также много недавних выпускников различных институтов, готовых в силу свойственного молодости оптимизма взяться за решение любой, даже кажущейся невыполнимой задачи.

Правильность выбранных конструктивных решений должен был подтвердить экспериментальный образец ЦРН, изготовление которого началось весной 1951 г. Передатчики ЦРН изготовлялись Радиотехнической лабораторией (РТЛ АН СССР) А. Л. Минца, остальная аппаратурная часть – опытным производством КБ-1, антенны – Подольским механическим заводом № 701.

Летом-осенью 1951 г. экспериментальный образец прошел комплексную отладку под Москвой в Химках, а затем зимой-весной 1952 г. на аэродроме ЛИИ в Раменском прошла отработка антенн, передающих и приемных трактов. Руководил испытаниями заместитель начальника ТГУ В. Д. Калмыков, техническим руководителем был А. А. Расплетин. Эти испытания подтвердили – задуманный радиолокатор будет иметь требуемую дальность действия и точность определения координат целей и ракет.

В опытный образец ЦРН, готовящийся к поставке на полигон, внесли необходимые доработки, и с 24 июня в Раменском провели его контрольные испытания, по окончании которых 20 сентября 1952 г. он был разобран и отправлен на ГЦП.

Там к этому времени для испытания комплекса Б-200-В-300 были подготовлены новые испытательные площадки: № 30 – головная (для размещения руководства), № 31 – жилая для размещения основной массы испытателей, № 32 – стартовая позиция ЗУР В-300 и № 33 – для размещения опытного образца ЦРН. Руководителем объединенной команды испытателей назначен В. Д. Калмыков. Начальником полигона еще весной 1952 г. был назначен генерал-лейтенант П. Н. Кулешов, а С. Ф. Ниловский – начальником учебно-тренировочной части (УТЧ № 2), которая должна была начать готовить кадры для будущей системы.

Отработка захвата и автоматического сопровождения ракеты «205» станцией Б-200 началась с 18 октября в седьмой серии из пяти пусков. 2 ноября 1952 г. был осуществлен 67-й с начала испытаний и первый пуск ракеты «205» в замкнутом контуре управления (8-я серия пусков). Затем управляемые пуски пошли в разные точки зоны поражения. 26 ноября провели первый пуск по парашютной мишени. Не все пуски были удачными. В процессе испытаний было выявлено и устранено несколько серьезных недоработок. Шаг за шагом шел необходимый процесс доводки новой сложной техники.

Наконец 18 апреля 1953 г. после проведения заключительных восьми пусков боевых ракет с поражением парашютных мишеней был сделан долгожданный вывод: «Результаты проведенных испытаний свидетельствуют о нормальной работе всей аппаратуры комплекса «Б», что дает основание перейти к заключительному этапу испытаний – стрельбе на поражение самолетов-мишеней». Так закончился 2-й этап летных испытаний ракеты В-300, включавший пуски с 67-го по 125-й, и без перерыва начался 3-й – пуски по реальным самолетам-мишеням. Помимо традиционных участников испытаний на полигон приехали С. Л. Берия, Б. Л. Ванников, В. М. Рябиков, А. Н. Щукин.

26 апреля 1953 г. впервые в стране комплексом Б-200-В-300 был сбит реальный самолет-мишень Ту-4. Так произошло историческое событие – рождение отечественного зенитного управляемого оружия. Благодаря всей предшествующей отработке элементов комплекса первая же стрельба по реальной цели оказалась успешной. До 18 мая 1953 г. было сбито еще четыре Ту-4. На этом зачетные стрельбы 3-го этапа (пуски с 126-го по 142-й) были завершены. Результаты в целом положительные, хотя и выявилась недостаточная эффективность БЧ Е-600: она поражала цель при пролете не далее 25–30 м вместо заданных 75 и для гарантированного поражения самолета типа Ту-4 требовалось, как правило, две-три ракеты «205».

К сожалению, разработка воздушной части системы «Беркут» к этому времени не была выполнена. Хотя ОКБ-301 и разработало управляемую ракету класса «воздух-воздух» Г-300, удовлетворяющую предъявленным требованиям, она получилась довольно тяжелой – свыше 1000 кг, и поэтому в качестве самолета-носителя пришлось использовать четырехмоторный бомбардировщик Ту-4. В НИИ-17 МАП была создана радиолокационная аппаратура обнаружения и наведения Д-500, но с разработкой аппаратуры управления ракеты КБ-1 в заданные сроки не справилось. Кроме того, стало ясно, что низкие летные данные Ту-4 не позволят эффективно использовать такую систему воздушного перехвата. Испытания ограничились двумя сериями автономных пусков ракет Г-300 с наземной установки и с носителя Ту-4 в 1952 и 1953 гг.

Вместо этого в КБ-1 была начата новая разработка малой управляемой ракеты ШМ весом всего 60 кг и дальностью пуска до 5 км, в качестве носителя которой предполагалось использовать истребитель МиГ-17. Главные конструкторы ОКБ-301 и НИИ-17 – С. А. Лавочкин и В. В. Тихомиров в апреле 1953 г. предложили к разработке новую систему перехвата, оптимально сочетающую возможности нового сверхзвукового самолета-носителя, бортовой РЛС и управляемых ракет «воздух-воздух». В результате система «Беркут» пока (и как потом выяснилось – насовсем) осталась без воздушной части.

Продолжение следует.