1 января, 2005

В небе Афганистана

Опыт боевого применения

ТАКТИЧЕСКИЕ НОВАЦИИ

Очередная задача нам была поставлена 4 сентября. Мы должны были сопровождать подразделения 66-й бригады специального назначения, выдвигающиеся в район предгорий. Там планировались действия по ликвидации отдельных укрепленных районов душманов и складов с вооружением.

Взлет и набор высоты производили всем звеном как обычно: впереди я - ведущий, за мной экипаж ведомого Андрея Грязева, следом старший летчик Анатолий Киселевич. Замыкал группу Сергей Клочкин. На высоте 1500 м прекратили набор, так как появилась облачность, мешавшая визуальному контакту с нашими войсками. Связавшись с командиром первого батальона, сопровождали колонну до самых предгорий. Больше всего нас удивила и развеселила просьба командира по радио: "Ребята, вы там сверху посмотрите, есть ли на дороге мины". Я просто не знал, что и ответить.

Мы уже собирались завершать сопровождение, когда с КП поступила команда поддержать огнем разведывательную роту, ранее выдвинувшуюся в горы. Получив точные координаты, я дал команду звену на разворот. Мы вошли в ущелье, где разведчики оборонялись от бандитов. Быстро установив связь с командиром роты, попросил его обозначить себя установленными дымовыми сигналами. Увидев дымы и получив от командира целеуказание, мы приступили к уничтожению противника. Отдельные группы бандитов находились на высоте 1000 м на склонах ущелья. Мы были на высоте 1500-1800 м, выполняя полет группой практически между облаками. Видимость - не более 3-4 километров, шел дождь.

Естественно, эффективность работы авиации в таких условиях была невысока. Это, видимо, понял и командир разведчиков. Мы выпустили не более 20 неуправляемых снарядов, когда он дал нам команду уходить. Однако мы не спешили. Экипажи звена встали в некое подобие круга. Учитывая, что облачность была 6-8 баллов, это было довольно трудно. Прикрывая друг друга, мы наносили удары. Однако через считанные минуты по радио раздался голос командира разведчиков: "348-й, по вам произвели пуск ПЗРК!". Естественно, сразу на это прореагировать мы не смогли, а вот последующие пуски ПЗРК уже видели сами. После моей команды: "Включить АСО" (АСО - автоматическая система отстрела тепловых ловушек), защита экипажей была гарантирована. Первую ракету отвели от наших вертолетов имеющиеся на их борту станции активных помех.

Как потом сообщили разведчики, по нам производились пуски ПЗРК американского производства "Ред Ай".

Выбрав свободные часы между вылетами, мы постоянно обсуждали тактику наших действий в звене и эскадрилье. Учитывая опыт применения штурмовой авиации в период Великой Отечественной войны, мы старались активно использовать маневр "Круг" при нанесении ударов по наземным целям. Суть его заключалась в том, что, подходя к заданной цели, ведущий группы из 3-6 экипажей боевых вертолетов наносил первый удар и, выполняя вираж, заходил в хвост крайнему ведомому, таким образом все экипажи замыкали круг и прикрывали друг друга. В этом случае практически исключен неожиданный обстрел вертолетов. Весь район в радиусе 360 градусов находится под контролем с воздуха. Выполняя поражение основной цели, экипажи в любой момент могут нанести поражение объектам, находящимся в другом направлении.

В то же время мы не копировали слепо действий летчиков Великой Отечественной войны, а отрабатывали и новые приемы. Например, мы перемещали круг вслед за передвигающимися войсками или в случае переноса огня на другую цель.

Чтобы ввести противника в заблуждение относительно количества вертолетов в группе, мы практиковали полеты с различными дистанциями между ведущими и ведомыми в одном боевом порядке и различными пеленгами в строю. Так, первый ведомый мог идти на дистанции 500-1000 м и справа от ведущего, а крайний - на дистанции 100-500 м и слева, и наоборот. Учитывая, что душманы боялись открыто атаковать боевые вертолеты и стремились стрелять незаметно или пускать ракету в замыкающего, это часто спутывало их планы.

ВМЕСТЕ СО СПЕЦНАЗОМ

Одной из самых обычных задач, выполняемых экипажами вертолетов, являлась эвакуация разведгрупп спецназа. Обычно группы выходили в район самостоятельно. Ночью выполняли свои задачи, а днем, после запроса по радио разведчиков, мы вылетали в заданную точку.

9 сентября нам поставили очередную задачу: обеспечить эвакуацию десятерых спецназовцев из района их действий. Первыми взлетели два Ми-8, следом мы с ведомым на наших Ми-24. Группа пришла в заданный район, транспортные вертолеты успешно забрали разведчиков и произвели взлет. Мы уже собирались ложиться на обратный курс. Пересекая неглубокое ущелье, тянувшееся вдоль русла реки на плоскогорье, один из экипажей "восьмерок" сообщил в эфир: "Обнаружили караван, захожу на посадку, будем высылать досмотровую группу". Тут и я увидел этот караван, идущий, скорее всего, из Пакистана в сторону Черной горы. Я был в недоумении: или действительно наши спецназовцы отчаянные ребята, или ведущий "восьмерок" не совсем понимает что делает. Караван состоял приблизительно из 300 груженых верблюдов и лошадей, которые растянулись в ущелье на расстоянии почти двух километров. Сопровождавших это стадо было почти столько же.

Командный пункт поздно сориентировался, и команду на запрет посадки выдал, когда досмотровая группа уже пыталась осуществить проверку всех этих людей и груза на наличие оружия. Однако гордые пуштуны не противодействовали отчаянной попытке спецназа досмотреть караван. Проверка была только обозначена, и мы расстались с ними, похоже, довольные друг другом.

Проводя разбор этих полетов, все смеялись. Однако любое неосторожное действие в данной ситуации могло привести к серьезным потерям, особенно с нашей стороны. Здесь же, на разборе, до нас довели развединформацию о том, что за границей Афганистана готовят 200 женщин и детей старшего возраста для совершения террористических актов в отношении мирного населения ДРА. Впоследствии эта информация была подтверждена реальными терактами.

Кстати, в то время западные СМИ вели серьезное противоборство политической позиции СССР по афганской проблеме. Постоянно критиковали нашу страну и требовали вывода войск из ДРА. Однако сейчас там находятся войска большинства стран НАТО, и они, по сути, занимаются тем же, чем в то время мы.

На войне, конечно, случается всякое, но одним из самым удручающих фактов я считаю случайный обстрел своих войск. Такой случай, к сожалению, произошел и с нашим звеном. Выполняя полет на досмотр караванов, наша группа - четыре "восьмерки" и четыре "двадцатьчетверки" - обнаружила колонну из 20 старых грузовиков. Старший группы, командир эскадрильи Ми-8 подполковник Райлянов (ныне полковник запаса, Герой СССР), дал мне команду остановить колонну для досмотра. В этом случае мы действовали всегда однаково - давали очередь из пушки на безопасном расстоянии впереди колонны. Так сделали и в этот раз.

Колонна остановилась. Когда транспортные вертолеты стали заходить на посадку для высадки досмотровых групп, она двинулась вперед, увеличивая скорость. Мне снова приказали остановить караван. Я опять произвел очередь, колонна остановилась, но затем опять пришла в движение. В этой ситуации с КП полка поступил приказ на уничтожение. Приказ был выполнен частично. Я, подозревая какую-то ошибку, ударил по первой машине, стараясь нанести колонне незначительный ущерб. В результате двигатель первой машины был поврежден, а водитель легко ранен.

К сожалению, после досмотра выяснилось, что мы стреляли по "демократам", так мы называли регулярные войска ДРА. И хотя вина всецело лежала на командире Афганской войсковой колонны, который не согласовал маршрут движения, не остановился по нашему требованию и не связался с нами по радио, мы долго переживали и анализировали этот случай.

ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ

Армейской авиации в Афганистане часто приходилось выполнять вылеты на обеспечение постов. Цель полета заключалась в сопровождении и прикрытии транспортных вертолетов, доставлявших людей, продукты, почту и боеприпасы на заставы. Они находились, как правило, на высотах 800-1200 м, окружавших наш аэродром.

Выполняя полет, транспортный вертолет заходил на такую крохотную по размерам площадку, что на ней иногда даже нельзя было поставить все три колеса. В таком полувисячем положении, когда вертолет опирался на одно колесо, выгружали весь груз, и затем летели на следующий пост. Вертолеты прикрытия в это время барражировали на уровне высоты площадки, осматривая окрестности на предмет отсутствия душманов и находясь в готовности немедленно нанести ответно-встречный удар. 24 сентября мы выполнили четыре таких полета общей продолжительностью около трех часов.

Как показал последующий опыт нашего пребывания в Афганистане, задачи, решаемые армейской авиацией, делились на сложные и простые по своему исполнению. Однако опасность при выполнении всех видов задач для экипажей как боевых (Ми-24), так и транспортных вертолетов (Ми-8) была одинаково высокой. Напротив, при выполнении самых сложных задач экипажи особо концентрировались, командование принимало серьезные обеспечивающие меры - и уровень потерь снижался, а при выполнении "обычных", как казалось, самых простых задач, наша бдительность притуплялась, и, бывало, мы несли неоправданные потери.

За два месяца, прошедших с момента нашего прибытия в Афганистан, мы приобрели довольно большой боевой опыт. Практически все экипажи, в том числе и под руководством молодых командиров, выполняли весь перечень стоящих перед полком задач. Взлетая на поддержку Сухопутных войск, мы старались грамотно и полностью использовать имеющееся вооружение, но по совету опытных воздушных бойцов всегда оставляли 20% снарядов на случай непредвиденных ситуаций. Однако самоуспокоенность, а чаще азарт и желание поразить как можно больше целей, все более и более заставляли нас пренебрегать осторожностью и расходовать весь боекомплект.

Боевые вертолеты постоянно доказывали эффективность своего применения в бою. Не раз и я, в азарте или по просьбе поддерживаемых нами командиров, расстреливал все имеющиеся на борту боеприпасы. А когда пытался увести свою группу на аэродром для повторной зарядки, с земли поступала просьба: "Ребята, не улетайте, пока вы над нами, в нас никто не стреляет". И это действительно было так. Только наличие боевых вертолетов в воздухе зачастую полностью предотвращало противодействие душманов.

Разведка уже две недели сообщала нам, что в Афганистан скрытно доставили партию новейших для того времени ПЗРК "Стингер", а в одной из приграничных стран западные инструкторы обучают группы наемников для "работы" с ними. Однако, гордясь своими боевыми успехами, мы иногда забывали о необходимой осторожности.

25 сентября, завершая обычный успешный полет по поиску и уничтожению караванов с оружием, группа из восьми транспортных и боевых вертолетов осуществляла над аэродромом снижение с высоты 4500 м. Остальные летчики в это время находились в классе, им ставили задачи на следующий день. Я тоже был там вместе со своим звеном. Неожиданно мы услышали довольно сильный взрыв, затем еще и еще. Пытаясь понять в чем дело, мы выскочили на улицу и увидели следующую картину: прямо над нами спиралью снижались шесть вертолетов, а на земле, на удалении 100-300 м от полосы, горел сбитый Ми-8. В воздухе еще опускались на парашютах выпрыгнувшие летчики.

Как потом выяснилось на разборе, по группе, заходившей на посадку, произвели 8 пусков ПЗРК "Стингер" с расстояния 3800 м от ВПП. После первого же пуска руководитель полетов дал команду экипажам на включение активных средств защиты и открытие огня по банде душманов, однако стрелять было нечем, весь БК был полностью израсходован. И боевые вертолеты даже не смогли нанести ответный удар. Все, кто своевременно включил отстрел тепловых ловушек, защитились от ракет. Однако два экипажа душманам удалось сбить. Ми-8 взорвался в воздухе, выжил только правый летчик, которого выбросило взрывом из кабины, парашют раскрылся автоматически. Командир поврежденного Ми-24, дав команду экипажу покинуть машину, сам посадил вертолет. Однако при приземлении он получил серьезные травмы, был срочно доставлен в госпиталь, но спасти врачам его не удалось. За мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, молодой командир Евгений Погорелов был награжден орденом Красного Знамени (посмертно).

Конечно, руководство полка не бездействовало в эти сложные минуты. Сразу поняв, что адекватный ответ противнику летчики дать не смогли, командный пункт немедленно передал координаты цели на позицию реактивной артиллерии, и по бандитам был нанесен ответный удар. Через день мы провожали тела наших погибших товарищей на Родину, и уже 28 сентября опять приступили к выполнению очередных задач.

НА ВОЙНЕ НЕТ ПРАВИЛ

Очень возмутительным показалось всем летчикам поведение офицера службы безопасности полетов ВВС, который специально прибыл из Москвы для проведения расследования причины боевых потерь. Он все выпытывал и пытался убедить нас, что два вертолета просто столкнулись в воздухе, хотя те, кто находился в это время на аэродроме, видели своими глазами шлейфы ракет и взрывы от них. Видели это и экипажи, находящиеся в воздухе. Но полковник, фамилию которого я, к сожалению, забыл и который не имел боевого опыта, все расспрашивал нас о правилах полета по коробочке и интересовался, не нарушаем ли мы установленные расчетные параметры. Он не мог понять того, что на войне невозможно летать с постоянно заданными параметрами. На войне необходимо смотреть во все глаза, слушать эфир и постоянно менять высоты, маршруты полетов и виды маневров.

Значительно позже, когда я уже командовал полком и находился в очередной горячей точке, чуть не получил выговор от уважаемого всеми летчиками начальника авиации военного округа генерал майора П. Казака. А дело было так. Штурман полка, действуя традиционно, попытался показать на карте маршруты полета при выполнении боевых задач. Начальник авиации резко прервал его: "Никаких маршрутов, есть точка взлета, есть цель, остальное пусть определяет ведущий группы, учитывая разведывательные данные и навигационную обстановку. В полете внимательно смотреть, слушать и крутить головой на 360 градусов". Это еще раз подтвердило ценность полученного в Афганистане опыта.

После гибели трех наших летчиков (25 сентября) командование полка тщательно проанализировало ситуацию и решило изменить тактику действий. Большинство задач мы стали выполнять на предельно малых высотах - 5-10 м. Это дало свои результаты. Эффективность применения армейской авиации возросла, а потери снизились.

Душманы, продолжая активно применять ПЗРК "Стингер", сбили 2 октября афганский транспортный вертолет с 13 гражданскими пассажирами на борту. Я со своим звеном тогда находился на дежурстве. Поэтому для сопровождения группы поиска и спасения людей именно мы вылетели в район падения Ми-8. Однако живых никого не нашли. Все афганцы погибли. Когда мы барражировали в зоне падения вертолета, по нам также открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. Используя новые мощные неуправляемые ракеты, мы поразили вскрытые огневые точки и благополучно вернулись на базу.

В ОТПУСК С ВОЙНЫ. БОЕВЫЕ БУДНИ

Октябрьские дни с 3 по 11 были заполнены обычной "рутинной" боевой работой. Летали каждый день, выполняя все основные задачи. Однако 12 октября нас ожидало радостное известие. Командир эскадрильи принял решение отправить экипажи, мой и ведомого, на две недели в профилакторий в Россию. Согласно медицинским нормам того времени летный состав, выполнивший определенное количество боевых вылетов, отправлялся для восстановления здоровья в профилакторий. Но мы покривили бы душой, сказав, что наше здоровье было подорвано. Действительно, была большая усталость и, возможно, нервное напряжение, но здоровье было в порядке. Но отдых позволял нам встретиться с родными и близкими!

Услышав приятную новость, мы быстро собрались и погрузились в поджидавший нас Ан-12. Он привез продукты для нашей столовой, а на обратном пути получил задачу забрать отпускников. Полет предстоял неблизкий. Самолет, вылетев с аэродрома Джелалабад, через час пересек государственную границу и пошел по маршруту с посадками: Мары, Кызыл-Арват, Карши, Ташкент. Приземлившись в Ташкенте на военном аэродроме, мы всей группой рванули в гражданский аэропорт. Здесь наши пути расходились, половина офицеров летела в родной полк в Белоруссию, где у них остались семьи, остальные - к своим родным в различные города СССР. Я тут же купил билет до Киева и через четыре часа уже был в аэропорту Жуляны, откуда улетел к родителям в город Ровно.

Отпускное время пролетело мгновенно. Собравшись в Джелалабаде, мы уже 29 октября решали очередные боевые задачи. В тот день наше звено выполнило 4 полета. Очень тяжело было после ощущения мирной жизни опять окунуться в пучину опасностей, связанных с нашей профессией.

Вообще, находясь на Родине и видя беспечность гражданских людей, безразличие к происходящим событиям, многие из участников войны удивлялись. Погибают и наши воины, и мирные жители Афганистана, а здесь до этого никому дела нет. Многие люди думают, что это их не касается...

По прибытии в полк меня ждало радостное известие - мне было присвоено очередное воинское звание "капитан". Отметили скромно. И не только потому, что законы были суровые. Каждый день экипажи выполняли ответственные задачи, и было не до отдыха.

30 и 31 октября, прикрывая от бандитских налетов автоколонны, выполнили 5 полетов.

1, 2 и 3 ноября дежурили ночью, выполнили 6 полетов. В один из ночных вылетов, в период с 1.00 до 3.00 часов, уничтожили группу душманов, обстреливавших мирных жителей Джелалабада реактивными снарядами.

Когда 7 ноября вся страна праздновала годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, мы выполняли 4 полета (по поиску и уничтожению караванов с оружием), а ночью прикрывали аэродром с воздуха.

8 ноября в составе группы радиоразведки произвели 3 вылета. В этих полетах специалисты засекли координаты множества бандитских радиостанций. Некоторые расшифрованные переговоры велись англоязычными наемниками.

С 9 по 12 ноября выполняли различные задачи. В эти дни произошел интересный случай. Ми-8 братской эскадрильи выполнял полет по поиску и эвакуации летчика, катапультировавшегося со сбитого Су-25. Когда экипаж благополучно забрал пилота и набрал высоту, душманы произвели по вертолету два пуска ПЗРК. Однако благодаря грамотным действиям летчиков, первая ракета была уведена в сторону активными помехами и тепловыми ловушками. Вторая все-таки долетела до борта, но, благодаря тем же помехам, попала в одну из бомб, подвешенных к балочным держателям, и повредила ее. В таком виде экипаж и привез ее остатки на аэродром.

Наш комэск тщательно анализировал эффективность летной работы подчиненных экипажей. В эскадрилье велся специальный график боевых вылетов. По мере его заполнения командир активно представлял нас к наградам. В этом проявлялась его забота о личном составе.

К своим первым боевым наградам наши экипажи были представлены 13 ноября. Тогда мы совершили очередной успешный вылет и поразили душманские минометы на позиции. Эти минометчики давно беспокоили мирных жителей на дороге Кабул-Джелалабад, обстреливали их транспорт, да и наш 21-й пост, но долгое время оставались неуязвимыми.

Так как летчики нашего звена неоднократно участвовали в выполнении опасных боевых заданий и, по докладам разведки, с хорошими результатами, командир эскадрильи представил нас всех к правительственным наградам. На следующий день мы уже приступили к подготовке и проведению очередного этапа операции "Кордон". Цель - уничтожение мощных, укрепленных бандитами районов на Афганской территории недалеко от границ с Пакистаном. В ходе этой совместной с войсками ДРА операции наш экипаж произвел 16 вылетов. Находясь в составе ударных групп, мы уничтожили две душманские крепости и прикрыли высадку и действия более 1200 десантников. Потерь летного состава и техники в этой крупномасштабной операции у нас не было, у десантников - минимальные.

К сожалению, у наших товарищей по оружию - афганских летчиков - 15 ноября в районе н.п. Наве-Каза был сбит Ми-24, экипаж погиб. По просьбе афганских товарищей и по решению нашего командования моему звену в этой ситуации было поручено нанести ответный удар. Задание мы успешно выполнили.

16 ноября началась операция по зачистке Пандшерского ущелья, где в ту пору руководил мятежниками знаменитый "Пандшерский лев" Ахмад Шах-Масуд. При выполнении боевой задачи в районе населенного пункта Анава (площадка №15) погиб мой первый летчик-инструктор Сергей Донович Пряничников.

Как рассказали мне позднее, желая быстрее оказать помощь блокированному десантному полку, он принял решение высадить подкрепление на горе, в непосредственной близости от противника.

Едва вертолет коснулся передней и левой боковой стойками шасси гребня горы, как ожила огневая точка моджахедов. Пули повредили управление. Пламя стало лизать обшивку. Грузовую кабину еще не успели покинуть десантники. Пряничников чувствовал, что машина начинает заваливаться на бок, и старался изо всех сил удержать ее. Для него тогда не было важнее задачи, чем дать возможность солдатам благополучно покинуть машину. О себе, о своей безопасности он не думал.

В тот момент, когда последний из них покинул вертолет, справа по борту раздался сильный взрыв, огненный факел ворвался в пилотскую кабину, опалил лицо жарким дыханием. Майор Пряничников успел крикнуть членам экипажа: "Покинуть машину!", затем сбросил левый блистер и, когда вертолет уже падал в пропасть, вывалился из него сам.

Экипаж и десант были спасены, но командир получил сильные ожоги лица и тела. Он был своевременно доставлен в госпиталь, но спасти его не удалось. Я не смог ни увидеться, ни попрощаться с ним, так как продолжал выполнять боевые задачи.