1 января, 2005

Вертолеты в небе Афганистана

Опыт боевого применения

НОВЫЕ ПОТЕРИ

26 ноября, по приказу вышестоящего командования, меня и моего штурмана Валеру Мешакова откомандировали в Кабул для освоения новых видов полетов на корректировку огня артиллерии. Выбор пал именно на нас в связи с тем, что еще в родном полку в Белоруссии нам пришлось осваивать эти полеты на первых специально оборудованных машинах. До этого летчикам в Афганистане не удавалось эффективно использовать свои знания и имеющуюся аппаратуру для решения задач такого рода.

Мы приземлились на аэродроме афганской столицы - позывной "Кабул", превышение над уровнем моря 2000 метров, полоса длиной 2800 метров, курс посадки - 285 градусов. Полоса позволяла принимать практически все типы летательных аппаратов.

Работали мы под руководством одного из высокопоставленных офицеров управления ракетных войск и артиллерии Карпенюка Анатолия Яковлевича. Выполнили порядка 10 исследовательских полетов на реальную корректировку огня. Каждый полет разбирался отдельно. Было накоплено много материалов для анализа. Неожиданным выводом было то, что летчикам, летавшим на корректировку ранее, просто не хватало специфических знаний и навыков для решения этой, на первый взгляд, простой задачи. По результатам этих полётов Анатолий Карпенюк подготовил решение вышестоящего командования. Документ предусматривал - в 1987 г. организовать специальные курсы для подготовки летчиков, выполняющих полеты на корректировку огня артиллерии. Инструкторами для практической подготовки экипажей было решено назначить меня и моего штурмана. В качестве специалистов по теории были определены педагоги-артиллеристы из Ленинградской академии РВ и А.

Полеты в Кабуле представляли собой определенную сложность и интерес. Это было связано с тем, что гражданский аэродром жил своей мирной жизнью. Взлетали и садились самолеты и вертолеты, перевозившие пассажиров как по всему Афганистану, так и за границу. В то же время с него активно работала и боевая авиация. Так, например, после посадки "Боинга-707" из Индии, производила взлет четверка Су-25, а следом могла садиться группа из 16 вертолетов и военно-транспортный Ил-76 из Ташкента. Вся эта суета днем и ночью управлялась международной группой руководства, основную часть которой составляли наши и афганские офицеры. Взлеты и посадки военных самолетов прикрывались боевыми вертолетами или штурмовиками, которые сопровождали их до определенной высоты. Несмотря на это, душманам иногда удавалось сбить самолет или вертолет. От скорого возмездия они, как правило, не уходили.

Уже находясь в командировке в Кабуле, мне посчастливилось познакомиться с моим ровесником, командированным из Кандагара, 24-летним заместителем командира эскадрильи штурмовиков Су-25 по политчасти. Коротая скучные вечера в одной комнате, мы обсуждали нашу жизнь, войну, да и все остальное, что могло интересовать 25-летних парней.

Слушая рассказы товарища о его летной деятельности, меня приятно удивило отношение пилота Су-25 к нашей нелегкой вертолетной работе. Делясь своими впечатлениями о бомбардировках бандитских укреплений, летчик самолета-штурмовика сказал приблизительно следующее: "Вот, ввожу я свой самолет в пикирование с высоты 6000 м, бросаю бомбы, расстреливаю ракеты, даю очередь из пушки, а потом плавно вывожу Су-25 из пике и резко бросаю его в набор высоты на "максимале". Смотрю на высотомер, а стрелка не спешит опять показывать безопасные 6000 метров. Гляну вниз, цель очень медленно удаляется от меня, а в это время вы землю "бреете" на вертушках. Ну и тяжело же вам, наверное, братцы, там, на предельно малой высоте".

Наша командировка в Кабул была прервана сообщением о том, что 28 ноября два наших экипажа Ми-24 были сбиты пятью пусками ПЗРК. Произошло следующее. Пара боевых вертолетов, где командирами были мои друзья (холостяки, как и я в то время) старший лейтенант Володя Ксенз и лейтенант Игорь Козлович, завершая выполнение задачи и выполняя снижение после пересечения перевала, отстали от основной группы. На высоте 1500 метров экипаж ведущего был сбит двумя пусками ПЗРК. Получив команду на покидание вертолета, оба летчика выпрыгнули. Парашюты раскрылись. Однако неуправляемо падающий вертолет своими винтами нанес обоим авиаторам смертельные ранения в воздухе. Ведомый, защищая своих товарищей, приступил к обстрелу душманской банды, сбившей ведущего, и выполнил несколько боевых заходов. Однако силы были явно не в его пользу. Произведя еще три пуска ПЗРК, бандиты серьезно повредили вертолет Козловича. Тем не менее, пилот не растерялся и произвел аварийную посадку. Однако после неудачного приземления вертолет загорелся и очень быстро сгорел полностью. Экипаж благополучно выскочил из горящей машины и продолжал обстреливать душманов из личного стрелкового оружия. Сразу же была организована спасательная операция. Тела погибших летчиков Ксенза и Неуныленко удалось эвакуировать. Этим же рейсом забрали и спасшийся экипаж Козловича. Все летчики этой пары Ми-24, в том числе и погибшие, за проявленное мужество были представлены к награждению орденами.

Командование полка, проанализировав ситуацию, предприняло адекватные меры. Командир произвел тщательный разбор случившегося со всеми летчиками и потребовал постоянно менять тактику действий и маршруты полетов. Показывая на карте безопасные районы, он сказал следующее: "Почему бы нам не летать, например, вот в этой полосе". В этом месте командир ткнул указкой в карту и обозначил высокогорный район с высотами 3000-4000 метров. Летчики в целом правильно поняли командира. Но здесь не обошлось и без курьезов.

ВЕРТОЛЕТЫ В СНЕГУ

Один из заместителей командиров эскадрилий воспринял движение указки командира полка (остановившейся в том месте на карте, где была обозначена гора высотой 4000 метров), как указание, не подлежащее обсуждению и применению сообразно с обстоятельствам.

На следующий же день, 2 декабря он, возглавив группу вертолетов (два Ми-8 и два Ми-24), повел их именно через эту гору. Однако ранее этот пилот, летая только на "восьмерке", не учел того, что "двадцатьчетверка" с полными баками и неизрасходованным боекомплектом набирает высоту гораздо медленнее, чем транспортный вертолет Ми-8.

Ведомые вертолеты Ми-24 понадеялись на опыт ведущего Ми-8 и молча пошли за ним прямо через снежную шапку вершины этой плоской горы. Крайний ведомый заволновался, когда его вертолет уже практически стал касаться снегового покрова на высоте около 4000 метров. Видя, что продолжать полет нельзя (вертолет уже почти скользил по снегу) и, думая, что остальных постигла та же участь, пилот уменьшил мощность двигателей, а затем и вовсе выключил их. Вертолет сел. Бортовой техник даже не смог открыть боковые двери, чтобы выйти из своей кабины - мешал снег. С трудом боевую машину покинул командир и сразу провалился в снег по горло. Осмотревшись, он увидел - вертолет на половину фюзеляжа погрузился в снеговой покров.

С трудом забравшись в кабину, он запросил по радио ведущего: "513-й, ты сидишь?". Ответ его удивил. Он понял, что ведущий и все остальные вертолеты благополучно миновали гору. Теперь экипаж ведомого по-настоящему испугался. Но не того, что останется на всю жизнь на этой злополучной высоте, а того, что получит нагоняй от своего ведущего.

Тут же, посовещавшись с экипажем, и не докладывая никому, командир попытался запустить газотурбинные двигатели, но на такой большой высоте это было сопряжено с большими трудностями. Однако нет ничего невозможного для наших летчиков. Чуть ли не с 10-й попытки, и благодаря священнодействию борттехника, двигатели были запущены.

По большому счету, вертолеты Ми-24 первоначально создавались не для ведения боевых действий в горах. Диаметр их несущего винта несколько меньше чем у вертолета Ми-8. Это, естественно, сказывалось на их использовании при выполнении задач на больших высотах. Потом техника была модернизирована, но до создания специальных высотных двигателей требовалась очень точная и индивидуальная регулировка силовых установок каждого вертолета.

У севшего на вершине горы нашего вертолета в тот момент возникла другая проблема: машина вообще отказывалась взлетать - попросту не хватало мощности. Но и здесь летчики проявили смекалку: сбросили прямо в снег под себя все бомбы и ракеты в положении на невзрыв, выработали чуть-чуть топлива и все-таки взлетели.

Потом, когда мы спрашивали авиатора: "Как же ты все-таки взлетел?", он сказал: "А я отдал ручку от себя, увеличил мощность до максимальной и, находясь полностью в снежной пыли, ждал. Постепенно вертолет на брюхе как глиссер набрал скорость. Снежная пыль отступила назад, и он оторвался от злополучной горы". Следует сказать, что посадка и взлет производились при убранном шасси.

Потом, при посадке на аэродроме, поврежденное при посадке на твердый снеговой покров шасси вертолета не вышло, и техникам буквально пришлось выковыривать его ломами. В это время вертолет висел над полосой. После этого был горячий разбор. Заместителя командира эскадрильи, который вел эту группу, все-таки понизили в должности.

ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В середине декабря нам довели приказ Министра обороны СССР о присвоении мне и ряду других офицеров квалификации "Военный летчик первого класса".

Конец декабря в Афганистане, как, впрочем, и в России, характеризовался ухудшением метеоусловий. Поэтому оставшиеся до Нового года дни мы активно использовали, чтобы подготовить летный состав для полетов в сложных метеоусловиях. Параллельно с выполнением боевых задач, практически каждый день мне приходилось вылетать в качестве инструктора. В частности, 20, 22, 24, 25 и 26 декабря в качестве инструктора я выполнил 38 вылетов.

27 декабря до нас довели информацию о том, что в районе н.п. Бараки, на высоте около 6000 метров, двумя пусками ПЗРК был сбит Ан-26 капитана Соколова С.Г. Экипаж действовал грамотно и покинул самолет на парашютах. Однако бортмеханик Денежкин не успел воспользоваться средствами спасения.

26 декабря были зафиксированы три пуска ПЗРК "Стингер" по Су-25 и один пуск по Ан-12. Все самолеты благополучно возвратились на аэродромы. В эти же дни группой спецназа были захвачены два комплекса ПЗРК "Стингер".

Наши новогодние праздники прошли спокойно, летали мало, потому что погода была неважная, да и командование 40-й армии, видимо, решило дать отдохнуть людям от боев и накопить силы для разгрома душманов.

Утром 4 января 1987 г. пришла телеграмма Ставки Южного направления, которая предписывала мне и Валере Мешакову убыть в качестве инструкторов для обучения группы экипажей Ми-24 полетам на корректировку огня артиллерии.

Сборы были недолгими. В конце дня мы улетели в Кабул на вертолете, а оттуда на следующий день самолетом в Ташкент. Из Ташкента до Чирчика автобусом около часа. И вот мы уже в гостинице "Чирчик". Мы прибыли несколько раньше летчиков, которых должны были обучать искусству корректировки огня артиллерии с воздуха с применением специального оборудования.

По прибытии из Афганистана 15 экипажей Ми-24 и педагогов-артиллеристов из Ленинграда, мы приступили к занятиям. Подготовка проходила на базе Чирчикского центра армейской авиации, где исполняющим обязанности командира был уважаемый всеми летчиками Евгений Иванович Игнатьев.

Занятия проходили очень интересно. Каждый делился имеющимся боевым опытом и впитывал полученные знания. По завершении теоретического курса летчики сдали соответствующие зачеты и приступили к выполнению завершающего и основного этапа обучения - полетам на корректировку огня артиллерии. Эти полеты проходили уже под нашим с Валерой руководством и контролем.

Все экипажи благополучно завершили программу и разъехались по частям. Теперь в каждом полку армейской авиации ВВС 40 армии стало по два экипажа, специально подготовленных к выполнению боевых вылетов на корректировку огня артиллерии.

В то же время летчики нашего полка в Джелалабаде продолжали выполнять боевые задачи. 14 января 1987 года мой однокашник по училищу и друг, старший летчик Саша Селиванин, возвращался с аэродрома Асадабад. Он прикрывал своей парой Ми-24 два Ми-8 с раненными солдатами. На удалении 30 километров от аэродрома посадки на высоте 100-200 метров над вершинами гор, по вертолету Саши произвели пуск ПЗРК "Стингер". В кабине борттехника произошел страшный взрыв, вспыхнули топливные баки, и хотя командир был защищен мощной бронеспинкой сиденья, пламя достигло и его кабины. Его руки и лицо уже горели, но Александр не растерялся. Он подал экипажу команду на покидание вертолета и пытался аварийно отстрелить дверь кабины, но поврежденные пиропатроны не сработали. Тогда он горящими руками открыл дверь вручную, и покинул вертолет с парашютом. Борттехник погиб еще в вертолете.

Летчик-оператор действовал по инструкции и тоже выпрыгнул, парашюты обоих открылись автоматически. Не прошло и трех секунд, как они приземлились на горный хребет. Почти сразу авиаторы стали отстреливаться от бандитов из автоматов. Когда группа спасения забирала экипаж, все увидели, что на автомате Александра осталась кожа его обгорелых рук. Тогда он не чувствовал боли. В это же время ведомый Ми-24, определив район пуска ПЗРК, произвел залп всеми имеющимися видами бортового оружия и уничтожил душманов.

Впоследствии Александр был награжден орденом Красной Звезды. Подлечив в течение двух месяцев лицо и руки, он снова выполнял боевые задачи. Его заслуги в этой командировке были оценены тремя орденами.

В связи с возросшей активностью ПВО бандитов, командование ВВС приняло решение ограничить дневные полеты транспортных самолетов и вертолетов. Всем пассажирам в обязательном порядке выдавались парашюты. На наших Ми-24 запретили брать в полет борттехников, так как потери среди них были выше.

Уже через день, при перевозке людей, несколькими пусками ПЗРК был сбит пассажирский Ми-8, летевший из Кабула. От удара ракеты в борту вертолета образовалась дыра диаметром около полутора метров. Благодаря предпринятым мерам, горящий вертолет на парашютах покинул и экипаж, и четыре пассажира. Причем часть людей покидала машину именно через эту пробоину.

За годы ведения боевых действий в ДРА летчики армейской и штурмовой авиации совершили множество подвигов. Так, 21 января 1987 г., прикрывая на Су-25 посадку транспортного Ил-76 на аэродроме Баграм, самолет Константина Григорьевича Павлющенко был сбит. Катапультировавшись и приземлившись на парашюте, он отстреливался от наседавшей банды душманов и уничтожил многих из них. Расстреляв все патроны и поняв, что помощь не успевает, он подпустил бандитов поближе и подорвал себя гранатой вместе с ними. За этот подвиг ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

ОПЕРАЦИЯ "КРУГ"

Возвратившись из командировки по переучиванию летного состава, я сразу же приступил к "работе": 3 февраля выполнил 4 боевых вылета, и еще 4 - на проверку подчиненных летчиков в полетах по дублирующим приборам под шторкой. С 4 по 6 февраля руководил полетами дежурных экипажей ночью, а 7 февраля опять проверял летчиков и выполнил 10 полетов.

Согласно решению командования мы активно приступили к выполнению боевых задач ночью. До конца февраля я или руководил ночными полетами, или летал со своим звеном ночью на выполнение различных задач. Выполнили около 40 вылетов. 24 февраля два раза взлетали для прикрытия посадки и взлета афганского самолета, который привозил в Джелалабад тогдашнего руководителя Наджибуллу и руководство ДРА.

В марте наша деятельность активизировалась. Мы приступили к активному поиску караванов с оружием и одновременно готовились к операции "Круг". 3 и 4 марта звено выполнило 4 полета на обеспечение засадных действий 1 омсб. В каждом вылете расходовали почти весь боекомплект. Осуществляя поиск и уничтожение бандитских караванов, батальон нес незначительные потери. Без нашей поддержки, по словам комбата, потери были бы гораздо серьезнее.

9 марта, перед заходом солнца, мы опять вылетели по вызову комбата на поддержку 1 омсб. Батальонная засада обнаружила караван, пропустила его боевое охранение и стала уничтожать основную группу. Но силы были неравными, у наших появились раненые. В этих условиях комбат принял решение эвакуировать группу вертолетами и добить душманов с воздуха. Наша поддержка, два Ми-8 и два Ми-24, во главе с командиром эскадрильи Прохарёвым, подошла в назначенный район, когда солнце уже зашло за горизонт. Транспортные вертолеты производили посадку в сложнейших условиях, ориентируясь только по специально зажженным для них кострам и сигнальным ракетам. По экипажам велся сильный обстрел из всех видов оружия. В это время мы, на боевых вертолетах, поражали вскрытые цели неуправляемыми ракетами и пушечным огнем. После наших залпов оставшиеся в живых бандиты стали разбегаться и прятаться среди скал. Засада была благополучно эвакуирована. Полет домой выполняли уже ночью.

Следует добавить, что ведущим группы транспортных вертолетов был А. М. Райлин. Впоследствии он не раз выручал наших солдат и офицеров, выполняя именно ночные вылеты с посадками на площадках в горах на высотах 2000-4000 метров. В этом ему не было равных.

Операция "Круг" началась 10 марта в районе н.п. Джикдалай. Здесь разведка зафиксировала активность более 1000 душманов, которые были вооружены 13 установками ПЗРК, 60 гранатометами, 40 крупнокалиберными пулеметами и 10 зенитными горными установками. Замыслом операции предусматривалось одновременной высадкой 611 человек десанта (103 вдд, 108 мсд и 66 бр СпН) блокировать район и уничтожить противника ударами артиллерии, авиации и действиями специальных групп.

За период с 10 по 20 марта, при проведении операции, наше звено выполнило около 20 боевых вылетов. За этот период нами было выпущено 12 управляемых ракет и неисчислимое множество других боеприпасов, в результате чего мы уничтожили несколько огневых точек противника и два склада боеприпасов.

Душманы тоже не сидели без дела и активно оборонялись. 10 марта выстрелом с близкого расстояния из гранатомета бандит повредил правое крыло вертолета моего старшего летчика звена Анатолия Киселевича, а 16 марта наши вертолеты получили повреждения от разрывов снарядов ЗГУ, когда группа шла прямо над "Черной горой". В боковое зеркало мне удалось своевременно заметить шапки от разрывов снарядов позади вертолетов, о чем я сразу доложил замполиту полка Александру Малахину, замыкавшему боевой порядок на Ми-24. Он и уничтожил эту зенитную установку. Кстати, наши замполиты лозунгу "Делай, как я говорю", предпочитали лозунг "Делай, как я". Особенно это было характерной чертой Александра Малахина.

Метеоусловия к середине марта стали ухудшаться. Поэтому командование 40 армии приняло решение передать основную роль в завершении разгрома противника наземным войскам.